– Не обязательно люди, – поправил Мак-Кинзи. – Бои питбулей – вы этим нелегальным бизнесом не занимаетесь? Может, кто-то кинул ваших ребят на разжор и принимал ставки, сколько они продержатся? Или у вас сейчас в моде экзотические звери? Вместо собак – львы, тигры, медведи, еще кто-нибудь? Для развлечения богатой публики, помимо наркотиков? А, Карлос?
– Я сейчас собираюсь в больницу. Вы не намереваетесь задерживать меня как подозреваемого?
– Нет, не намереваемся, – фыркнул Мак-Кинзи. – Наоборот, выпустим вас на улицу как приманку для львов. Так или иначе, мы найдем связь между вашим клубом, его мерзкими секретиками и теми, кто убирает ребят из 'Кровавой музыки' и 'Воинов Света'.
Карлос пропустил последние слова мимо ушей, даже не вздрогнув, когда Мак-Кинзи упомянул 'Воинов Света'. Дверь лифта открылась, и взгляд Карлоса упал на смущенного брата. Ему вспомнилась вдруг Дамали Ричардс. Она вроде него, тоже из старых районов, умеет выживать... единственный человек в музыкальном мире, которому он может верить – если удастся до нее добраться, чтобы просто снова поговорить.
– Имя моего адвоката есть у вас в бумагах – если вы захотите вызвать меня для настоящего допроса, – бросил презрительно Карлос, быстро выходя из слишком тесного лифта. – Да, а Маллою и Беркфилду передайте, что могут у меня отсосать.
Терпеть он не мог больниц. Хуже запаха было зрелище качающихся, стонущих и полностью потерявших контроль над судьбой людей, ожидающих хороших известий. Люди в белых халатах – белые люди, которые считают себя выше его и изображают Господа Бога, – в таких местах всегда главные, а все прочие зависят от их милости.
– Здесь его мама и вся семья, – тихо сказал Алехандро, кивая в сторону клана де Хесусов.
Как только мать Хуана увидела Карлоса, начался новый тур громких рыданий, и чтобы ее удержать, понадобились усилия дочери, младшего сына, старшей подруги и соседки, а она продолжала выкрикивать на родном языке обвинения в адрес Карлоса.
Ее дочь Хуанита приблизилась к визитерам, когда рыдания матери стали чуть тише и мало-помалу сменились жалобными стонами.
– Он в реанимации, – всхлипнула она, приходя в раскрытые объятия Карлоса. Зарывшись лицом в его лацканы, она потерлась заплаканной щекой. – Обещайте мне, что найдете, кто это сделал.
Слюна у Карлоса во рту вдруг стала густой и соленой. Он наклонился, поцеловал девушку в темя, погладил по волосам и поднял глаза к потолку, пытаясь сдержать подступившие к ним слезы. Стоны матери, бормотание испанских молитв, плач женщины у него на груди... сколько раз, да простит его Господь, еще слышать ему женский плач, когда смерть вторгнется на его территорию?
– Посмотри мне в глаза, – приказал он ласково, поднимая ее пальцем за подбородок. – Я тебе обещаю, ручаюсь честью: те, кто это сделал, не будут знать покоя, пока я не выслежу их и не убью, как бешеных собак. Хуан был... лучшим из моих hombres. Он был мне как брат. Ваша семья – моя семья.
Девушка дрожащими пальцами погладила его по щеке. Карие глаза покраснели от слез, лицо исказилось болью.
– Мама не разрешила вам входить туда к нему, в реанимацию. Копы приходили и спрашивали, не знаем ли мы, кто это мог сделать, с кем мог враждовать мой брат... Я им сказала, что не знаю. Но если знаете вы...
– Клянусь тебе могилой моего отца, Хуанита: ни я, ни Алехандро этого не знаем. Но мы найдем.
– Прочь от моей дочери! Прочь, прочь! – завизжала старуха, выходя на миг из транса и видя, как последняя из ее взрослых детей прижимается к этому воплощению зла.
– Я должна пойти к ней, – прошептала Хуанита, открывая ладонь Карлоса и вкладывая туда золотой крестик. – Бабушка говорит, что только это спасло его, и его не съели, как остальных. – Выскользнув из объятий Карлоса, она оглянулась: – Он был у Хуана под рубашкой... он его с самого детства носил. Его крестили этим крестиком, вместе с ним погрузили в святую воду. Пусть он ведет и охраняет тебя! Найди их.
Карлос стоял неподвижно рядом с братом. Алехандро молчал. Группа женщин и мальчик, который вдруг стал главным мужчиной в доме, раскачивались на стульях приемной. Лучший друг Карлоса умирал, другой близкий друг уже погиб, его двоюродного брата выпотрошили. Сейчас надо будет поехать к тетке, матери кузена, всех обойти, заплатить за все похороны – в том числе за будущие, Хуана. Потом собрать людей, организовать группу поиска и возмездия, усилить охрану границ – завтра все попадет в газеты, и на ослабленные границы начнут напирать претенденты. Всплывут все старые вендетты, и придется показывать старикам, что его работа не прервана и силы не уменьшились.
Оглянувшись на девушку, он внезапно вспомнил возлюбленную своей юности и тут же отвернулся. Невинность Хуаниты взволновала его, привела на память Дамали, заставила подумать, какова была бы жизнь с кем-то вроде нее.
Но реальность тут же убила иллюзию. Он встряхнул головой, проходя с братом к двери, и вышел на свежий воздух. У них, наверное, был бы мальчик, такой, как младший брат Хуана, ребенок, которого было бы трудно и защитить, и прокормить, юноша, ждущий своей очереди на поиски счастья. Дочь, у которой невелик был бы выбор, она стала бы когда-нибудь толстой, старой и безутешной, а ее сын погиб бы на улицах или загремел за решетку, у ее дочери появился бы младенец, а сам он работал бы как вол, чтобы допиться до смерти на последние монетки, но только сначала измордовал бы свою женщину до полной потери былой красоты, а еще над ним бы, старым хреном, смеялись молодые восходящие повелители асфальтовых джунглей.
Глава 4
Самолет сел в Лос-Анджелесе еще затемно – разница в три часа с Западным побережьем была не в пользу группы. Несмотря на нескончаемую трескотню Дэна, удалось заставить его сесть в аэропортовский автобус и уехать домой, пока Большой Майк и Шабазз остались ждать багаж. Дамали и Марлен пришлось буквально запихивать Дэна в автобус, чтобы он отстал.
Теперь, когда группа собралась и шла по два в ряд через автостоянку, Дамали не хватало жизнерадостной болтовни Дэна. Большой Майк сумел отпугнуть немногих усталых фэнов, чтобы не совались за автографами. Интересно, что было бы, будь они мегазвездами, как эти, под маркой 'Кровавой музыки'? Как тогда за вампирами охотиться? Как можно по желанию анонимно появляться и исчезать? Ладно, слава – не самое страшное из бедствий. Если придется, Дамали и с ней справится.
Рана от всей этой истории с Ди Ди тоже затянется не сразу. Дамали оглянулась на Хосе, уже не в
