жаль!
Клыки мгновенно втянулись обратно, он резко вскинул голову, обернулся и заставил себя поглядеть на соседа, который переходил улицу. Этому парнишке было двадцать лет, они дружили с детства.
– Это уже черт знает что! – у него на груди висел большой серебряный крест. – Твои мама и бабушка сами не свои. Наша команда поможет тебе найти этих подонков, hombre. Никому не позволено обращаться с нашими ребятами, как с пустым местом.
Оказавшись рядом с Карлосом, парнишка сильно пихнул его кулаком.
– Мы должны отомстить!
Карлос уставился на его руку, потом на распятье, резко отстранил Хуаниту и, собравшись с силами, тоже ткнул приятеля кулаком в плечо. Он с трудом сдерживал обуревающие его чувства. На лице Хуаниты появилось удивление, но он чувствовал, что сестра приписала его резкость вспышке гнева из-за убийства брата. Приятель сделал еще шаг и хотел обнять Карлоса, выражая сочувствие, но Карлос отпрянул.
– Ты видела это! – громко закричала бабушка. – Нет, ты видела?
– Что такое, дружище? – растерянно пробормотал сосед, оглядывая его с ног до головы.
– Извини, – пробормотал Карлос. – Я тоже сам не свой. Мне пора.
Он обернулся и снова взглянул на Хуаниту. Мамины причитания смешались с жалобными завываниями бабушки.
– Мама!
Слова застряли в горле. Его охватило беспредельное отчаяние. Он был готов покуситься на своих любимых домочадцев, на людей своего круга. Он хищник. И он воистину проклят.
О да, сфера заблуждений действительно знает свое дело. Только этой ночью не он заказывает ей музыку.
– Мама, – повторил Карлос, вновь взяв себя в руки. Он смотрел на нее, похожую на плакучее дерево; тем временем Хуанита прошмыгнула обратно в дом и присоединилась к остальным женщинам. – Мне очень, очень жаль... прости меня. Я никогда не причиню вам зла, но держи дом закрытым. Не выходи этой ночью из дома и не выпускай Ниту. Сделай это для меня... это последнее, о чем я тебя прошу...
Он хотел напоследок запечатлеть ее в памяти.
– Я люблю тебя, мам.
Его друг положил ему на плечо руку.
– Черт подери, приятель. Все это очень, очень паршиво и неприятно.
– Выбирай выражения.
И Карлос зашагал прочь.
Бесшумно ступая по бетонному полу, Карлос осматривал заброшенный подземный гараж. В душе занозой сидело чувство вины, и это мучило его не меньше, чем жажда крови. Он чуть не перекусал своих домашних. Он все-таки мастер, а значит, надо научиться контролировать свои желания и эмоции. Больше никогда, твердил он как мантру. Больше никогда. Он научится дисциплине, терпению, мастерству. Он не будет животным.
Но ему нужна пища. Такова реальность. Существует ряд практических аспектов, которые приходится иметь в виду. Полусогнувшись от боли, он сделал глубокий вдох и пошел дальше. При мысли вернуться к Рейвен, чтобы насытиться, его выворачивало. Он пал так низко, что может придушить и сожрать эту тварь, которая может превращаться в пантеру, которая питается человеческими внутренностями. Нет, ему нужно тело. А что может быть лучше, чем залечь прямо здесь, на территории подземной стоянки, прямо в административном здании, принадлежащем его врагу, в ожидании кого-нибудь из миньонов Нюита? По крайней мере, он сможет утолить голод тем, на кого ему глубоко плевать.
Да. В этом есть смысл. Он сможет завалить кого-нибудь из этих гребаных кровососов – несомненно, сможет. Выпьет его досуха или утолит свой голод тем, что тот не успел сожрать – как показывала ему Рейвен. Он не допустит, чтобы у него на руках была невинная кровь... по крайней мере, сейчас. Он не станет торчком, он не будет зависеть ни от наркоты, ни от крови. А потом найдет Нюита.
Терзаемый нестерпимым голодом, Карлос ускорил шаг. Он задыхался, жадно ловил ртом воздух, пытаясь справиться с собой. Возможно, он убьет этого засранца Нюита – прямо этой ночью. А потом попытается найти заплутавшего торчка, или бродягу, или еще кого-нибудь из отбросов общества... но никогда не тронет никого из своей семьи. Приступ раскаяния наполнил его глаза слезами, взгляд затуманился. Однако Карлос продолжал прочесывать стоянку, надеясь найти следы кого-нибудь из вампиров послабее, подчиненных Нюиту.
Ему еще многое предстоит узнать о силе, которую он обрел. А вот в чем он больше не сомневался, так это в существовании Ада.
Проходя мимо будки охранника, Карлос остановился. Его привлек запах свернувшейся крови. Стекло было выбито, Карлос заглянул внутрь и потянул носом, вдыхая трупную вонь. Рейвен. О да, конечно. Она всегда там, где Нюит обделывает свои делишки.
Карлос проник в кабинку и наклонился, чтобы высосать остатки крови из дряблой грузной туши. Этот тип был грязным и вонял даже при жизни. Но Карлос упорно и самозабвенно вытягивал жирную, густую жидкость из тела, которое уже было использовано до него, а потом выброшено. Он презирал себя за то, что делает. Теперь он превратился в падальщика, подъедает отбросы за какой-то самкой-вампиршей... Его самолюбие бунтовало. Неужели у него не осталось собственного достоинства? Карлос поднял голову и посмотрел на след своего укуса. Почувствуйте разницу! Две крошечных точки – а после Рейвен остается кровавое месиво. Он ощутил что-то вроде извращенного самодовольства. Совет Вампиров знает свое дело.
В конце концов, эти жалкие объедки немного притупили чувство голода. Но желание найти новую жертву стало еще сильнее. Карлос снова припал к шее мертвеца, надеясь высосать хотя бы каплю крови. Ну точно как торчок с ампулой... Он заставил себя поднять голову, вытер губы рукавом и с отвращением сплюнул. Нет, так точно жить нельзя.
