Наконец он понял, что должен сделать. Он отделил поля двигателей от энергетической решетки и внедрил эти вихри чистой энергии глубоко в ткань своего Ума, разрывая рассудок на части во вспышке агонии, сравнимой со вспышкой сверхновой звезды.
VIII
Генар-Хафун появился у входа.
– Сюда навер-рх, – прохрипел голосок.
Он посмотрел вверх и увидел черную птицу сидящей на парапете.
– Ну что? – спросила она, когда он присоединился к ней на вершине башни.
– Закрыто со всех сторон, – подтвердил ГенарХафун.
Итак, птица была права – он действительно пленник. Терминал, конечно, мог просто сломаться. Но он заподозрил неладное, еще когда попытался выйти той же дорогой, которой пришел. Дверь лифта в погребе башни была заблокирована, такая же монолитная и бездвижная, как и окружающие каменные стены.
Он уже успел осмотреть все комнаты, они выглядели в точности такими, какими были 45 лет назад на Телатурьере, разве что мебели стало поменьше. Так же удивляло отсутствие обслуживающих дронов.
– Я же говор-рил тебе.
– Но почему? – удивился Генар-Хафун. Он никогда не слышал, чтобы корабль Культуры держал кого-то на борту в качестве пленника. А тут получалось, что все пассажиры на борту “Сновидца” пленники.
– Потому что мы – заключенные, – прокаркала птица.
– Послушай, ты же не аватара, – ты же не являешься частью корабля?
– Нет, я – независимая сущность, – гордо отвечала птица, расправляя перья. Но тотчас поспешно повернула голову, оглядывая горизонт. – Пр-ротивная р-ракета! – каркнула она с нескрываемым отвращением. – Ну, ничего, еще посмотр-рим!
Она встряхнулась и снова посмотрела на него.
– А каковы твои пр-ретензии к Амор-рфии? – спросила она, поблескивая черными бусинами глаз. Генар-Хафуну показалось на миг, что она радуется его замешательству.
– Никаких претензий, – отрезал он.
– Не волнуйся, – сказала птица. – Это просто один из отсеков, ангар или что-то вроде… А в нем целое море и атмосфера. Две атмосферы.
– Да, – ответил птице человек. – Я слышу.
– Все устр-роено. Все для нее.
Он кивнул. По его сосредоточенному виду можно было решить, что он раздумывает над словами птицы.
– Ты тоже пр-ринадлежишь ему? – самодовольным тоном спросила птица.
– Не понял?..
– Ну – ты же пр-редатель. Ты бросил ее. Ведь ты тот самый пар-рень, который жил здесь с ней. В той еще башне.
Генар-Хафун отвел глаза в сторону.
– Если ты имеешь в виду Дейэль, то да: мы жили в башне, как две капли воды похожей на эту, на очень похожем острове.
– А-га-га! – подпрыгнула птица, топорща перья. – Я так и думал! Ты тот самый плохой пар-рень!
Генар-Хафун нахмурился:
– Да пошла ты…
Птица насмешливо закудахтала;
– Вот на что тебя выманили! Хо-хо, а ловушкато захлопнулась! Рад бы, небось, выбраться? Да не тут-то было. Ха-ха-ха! – она вела себя как узник, радующийся новому соседу.
– А тебя каким ветром занесло, хохотун? – язвительно спросил Генар-Хафун пересмешника.
– О! – гордо отвечало пернатое создание, старательно приводя в порядок перышки. – Я – шпион!
– Шпион?
– Ну да! – самодовольно сказала птица. – Сорок лет я пр-ровела, постоянно наблюдая, подслушивая. И докладывал обо всем хозяину. Для этой цели я использовала Сохр-раненных, котор-рых выпускают. Оставляла послания на их теле. За все соррок лет ни единой пр-ромашки, ни одного срыва в работе. И вот- тр-ри недели назад… все накр-рылось. Может, даже раньше. Не могу сказать точно, когда. Но я сделала все, что мог. Пор-работала на славу.
Гравиес снова принялась прихорашиваться.
Глаза человека сузились:
– И кто же тебя подослал?
– Тебя это не касается, – сказала птица, на миг отрываясь от укладки перьев. На всякий случай она отодвинулась подальше от человека.
Генар-Хафун скрестил руки на груди и покачал головой.
