– Я – Руфь Твай. Я подчиняюсь напрямую президенту Соединенных Штатов. Вы можете называть меня мисс Твай, майор Гиббл.
Говорд хрюкнул, потом со стоном поднялся и направился в сторону уборной.
Резиновые подошвы шлепанцев Говарда шлепали при каждом шаге. Они едва держались на кончиках пальцев. Он закрыл за собой дверь сортира, оставив нас с Твай наслаждаться звуковыми эффектами.
Твай ткнула меня чуть выше кармана брюк углом своего наладонника, а потом нахмурилась.
– Надо заняться физическими упражнениями. Голокамера итак прибавляет три килограмма. А герой не должен быть толстым.
Я выпрямился. Возможно, мне удастся немного втянуть живот. А чего она ожидала? Я сидел взаперти в пещере, а потом на космическом корабле последние пять лет.
– Герои не становятся героями от того, что они выглядят героически.
Она искоса посмотрела на меня, одновременно вытягивая что-то из кармана.
– Ручное бритье не практично во время тура. У тебя должны щеки сверкать за обедом, точно так же как за завтраком. И… – тут она провела пальцем по щеке и показала мне окровавленную подушечку, – … никаких порезов. – Она с хлопком вдавила тюбик мне в ладонь. – Крем для эпиляции. Долгое действие. Все голозвезды им пользуются.
Я покачал головой.
– Я итак неплохо выгляжу!
Твай скривила губы.
– Точно.
– Приказ, который я получил, гласит, что я должен присоединиться к команде средств информации. Это подразумевает, что я должен подчиняться непосредственно вам?
Нагнувшись, она порылась в моем стенном шкаф, а потом извлекла из него ботинки.
– Мы поместим сюда «лифты». Нет времени на то, чтобы вы похудели. Мы просто сделаем вас чуть выше ростом.
– Я думал, что мы собираемся объяснять необходимость затрат на защиту, после того как война закончилась.
– Конечно. Но при этом вы должны хорошо выглядеть.
Дверь туалета открылась, вернулся Говард. Волосы причесаны, руки в карманах. Он протянул руку Твай, словно он один из героев старых кинофильмов.
– Гиббл. Говард Гиббл.
Чем-то мне это напомнило Джеймса Бонда.
В тот же полдень Твай забрала нас из больницы, и мы переехали в до сих пор еще открытый отель в Джорджтауне, отель, поражающий воображение, даже если каждую ночь вас в кровати не встречает новая дева. На следующий день мы завтракали в столовой, за столом со скатертью и льняными салфетками, такими толстыми, что, наверное, могли бы остановить шрапнель.
– Вам придется каждое утро посещать полдюжины мест, двигаясь с востока на запад вслед за движением часовых поясов. Местные новости и утренние шоу, – объяснила Твай.
Я потянулся за свежей земляникой на сдобе, которую только что доставили из пекарни. Она была еще теплой.
– Как мы можем…
Твай выхватила у меня сдобную булочку, заменив ее чем-то больше напоминающим фанеру.
– Белковые палочки. Вы должны потерять два килограмма в течении недели, к тому же вы можете капнуть джемом на вашу форму.
Я откусил от палочки, а потом выплюнул в салфетку.
– По вкусу так говно-говном.
– Я же говорю, вам надо похудеть, – она отломила кусок от моей выпечки и отправила себе в рот. – Утренние выступления – основа голо. Вы будите не студии, скажем в Нью-Йорке. Репортер сидит на стуле в Детройте, но все выглядит так, словно она сидит рядом с вами. А зрителям кажется, что вы вместе сидите у них в гостиной.
Я смотрел, как в ее глотке исчезает мой завтрак.
– Почему вы так поступаете с нами?
– Потому что продукты хорошего качества слишком высоко ценятся, чтобы пропадать впустую.
– Я имею в виду эту пиаровую акцию. Мы сокращаем расходы на вооружение, но я остаюсь в этом дворце?
– Америка хочет вернуться к прошлому.
– Тогда отдайте назад мою сдобную булочку.
Твай нахмурилась, потом заглянула в свой наладонник.
– Кушайте ваши белковые палочки. У нас осталось полчаса до вашего первого интервью.
