тоже иногда бывало, когда, например, Маша останавливалась перемолвиться словом с бабушками у подъезда. Бабушки Машу прекрасно знали, как знали всех, живущих по соседству, знали и Сашу и Колю, но все равно, при виде них Маше безотчетно хотелось втянуть живот, спрятать его от любопытных глаз и сочувственных шепотков. Почему-то было стыдно ходить беременной без мужа, глупо, иррационально, муж- то имелся, но тем не менее. Маша вдыхала, убирая пузо поглубже, расправляла куртку попросторнее. Поскольку ходила она в основном в брюках (нечеловеческое счастье, да здравствует западная цивилизация – брюки для беременных!), то можно было тешить себя надеждой, что на посторонний взгляд ты кажешься просто в меру упитанной, но при этом симпатичной дамой. Все равно ужасно хотелось, чтобы Сашка оказался рядом, чтобы пройти с ним мимо бабушек гордо, под руку, пузом вперед. Но днем ладно, от бабушек можно уйти, а вот вечерами...
Маша не выдерживала, брала телефон, набирала длинный-длинный международный код и их домашний номер, дожидалась, пока Сашка на том конце снимет трубку (два доллара минута разговора), и быстро опускала свою. Муж понимал, в чем дело и перезванивал. С той стороны звонки были дешевле. Маша плакалась, Саша утешал, говорил, что и сам безумно скучает. Маша так живо представляла его, одинокого, в этой чужой полупустой квартире, ей становилось жалко уже его, в общем, слезы. Ребенок в животе начинал брыкаться, как ненормальный, чтоб перестали рыдать, унять его потом было невозможно.
До сих пор Маша не знала, кто живет у нее внутри, мальчик или девочка, на ультразвуке вредное дитя лежало так, что с определенностью сказать было нельзя. Очень хотелось дочку, тем более, что сын уже был. Саша тоже предпочитал девочку, а Колька упорно требовал брата. Точно Маша знала только одно – кто бы оно ни было, зловредностью характера отличается исключительной. Отказавшись шевелиться при Саше, чтобы отец хоть послушал, дитя начало проявлять двигательную активность немедленно по отрыве самолета от земли и больше уже не давало забыть о себе надолго, напоминая о себе то так, то эдак.
Вообще у Маши складывались странные отношения с этим младенцем. Колька, будучи в таком же состоянии, вел себя идеально, с ним можно было дружить, он отзывался на просьбы проявиться или, наоборот, успокоиться. Маша давала ему слушать музыку, читала книжки и просто постоянно находилась в контакте. С новеньким все было не так. Наверное, Маша сама была отчасти в этом виновата, так как, изведенная токсикозом, долгое время воспринимала ребенка не как отдельное живое существо, а как собственную болезнь, и человеческими чувствами к нему прониклась только после начала шевелений. Да и то это была скорее не любовь, а любопытство исследователя: «Ну, и что еще оно мне сейчас устроит?» Ребенок, очевидно, понимал это и отыгрывался, как мог. Он напрочь отказывался шевелиться, если его просили, зато когда не надо, брыкался так, что чуть не скидывал Машу со стула. Кроме того, каждый день, примерно в одно и то же время (когда уставшая за день Маша ложилась спать и уже почти засыпала), дитя просыпалось и начинало рыть себе ход наружу, скребясь в бок изнутри так, что можно было всерьез опасаться за его – бока – целостность, да и больно было чертовски, но унять стервеца было невозможно.
Если же не считать детских диверсий, то в остальном чувствовала она себя ну просто на удивление хорошо.
– Очевидно, – рассказывала Маша мужу по телефону, – мне просто не хватало привычной концентрации выхлопов в воздухе. Теперь она есть, и я чувствую себя прекрасно.
Все-таки примерно через месяц после возвращения Маша озадачилась решением медицинского вопроса. Самочувствие самочувствием, а рожать все равно придется, и надо определиться, где именно, раз уж за границей не вышло. Маша провела широкий опрос знакомых и выяснила, что лучшим местом в Москве считается Центр Матери и Ребенка на Юго-Западе, бывшая клиника Союзного значения. Помимо прочих достоинств, туда еще и ехать с Машиного Балаклавского проспекта было не очень долго, и решение было принято. Узнав по «09» телефон, Маша позвонила в этот замечательный Центр, чтобы узнать, как туда попадают.
Оказалось все очень просто. Если есть деньги, то приходишь и ложишься. Отдельная палата, полный уход, хочешь – с мужем, хочешь – без.
– Бог с ним, с мужем, – сказала расчетливая Маша. – А если без денег?
– Без денег сложнее, – ответили ей. – У вас есть московская прописка?
Выяснилось, что при наличии таковой Маша имеет-таки право на бесплатное обслуживание, но для этого нужно принести направление из районной женской консультации, заверенное в базовой консультации же. Это огорчило Машу. Ее воспоминания о визитах в женскую консультацию во время первой беременности были отнюдь не радужными, наоборот, она вынесла оттуда четкое убеждение, что с подобными заведениями лучше не связываться вообще, а уж получить от них что-то полезное для себя... Бр-р.
– Девушка, а это обязательно? – взмолилась Маша в трубку.
– Нет, конечно, за деньги мы никаких направлений не требуем, – лучезарно ответила девушка.
Тогда Маша стала оценивать масштаб бедствия. Расценки, будучи немаленькими, ей не понравились. Не то чтобы они были уж совсем недоступны, в крайнем случае Маша с Сашей могли такое себе позволить, но если можно без этого... Поблагодарив девушку и повесив трубку, Маша еще немного подумала, посчитала в уме, после чего решительно взяла с полки телефонный справочник и стала искать в нем районную женскую консультацию.
– В конце концов, – говорила она сама себе, – за такие деньги я потерплю. Лучше я, в крайнем разе, им там, в консультации, приплачу. И потом, даже если там до сих пор так же гадко, я-то в любом случае стала старше и опытней, справлюсь с ними как-нибудь.
Но все равно было противно. В голову лезли картины двенадцатилетней давности. Все общение с врачами из консультации четко ассоциировалось у Маши с какими-то бесконечными унижениями и страхом. Вот Маша, беременная на седьмом месяце, сидит в кабинете врача, и та кричит на нее за то, что Маша прибавила в весе не триста грамм за полмесяца, как положено, а пятьсот.
– Вон, – кричит врач, – за вашей спиной у меня целый шкаф с мертворожденными, вы тоже туда хотите, что ли?
А Маше девятнадцать лет, у нее первая беременность, чувствует она себя неуверенно и что отвечать в такой ситуации, не знает.
Потом она научилась, конечно, вести себя правильно, но тем не менее каждый поход в консультацию вызывал у нее такой ужас, что тут же начинался приступ гипертонии, а повышенное давление, в свою очередь, давало врачу новый повод для крика. В конце концов Маша просто перестала ходить туда, а дома не подходила к телефону, потому что врач звонила каждый день и рассказывала всякие ужасы про Машину дальнейшую судьбу каждому, кто брал трубку. Поскольку Маша, несмотря ни на что, чувствовала себя неплохо, а ребенок Коля брыкался вовсю, врачихе никто не верил, но на нервы эти звонки действовали ужасно. Это продолжалось до тех пор, пока однажды звонившая не нарвалась на Машиного папу.
– А что вы, собственно, хотите от моей дочери? – задал папа резонный вопрос. – Она здорова, но ходить ей трудно, а пользы в визитах к вам она не видит. И вообще ей скоро рожать, не волнуйте ее.
– Вы не понимаете, – заверещала врачиха, – мы несем за нее ответственность...
– Вот и несите ее дальше, – ласково сказал папа и бросил трубку.
На этом звонки прекратились, а фраза об ответственности надолго вошла в семейные анналы. Маша благополучно родила через две недели и за хлопотами воспоминания об общении с врачом стерлись и померкли, но если теперь опять начнется что-то похожее, то, может, дешевле сразу заплатить и не мучиться...
Все-таки Маша преодолела себя и в консультацию решила сходить. «Будут обижать – уйду, но попробовать надо», – решила она. В конце концов, раз на раз не приходится, а заранее ничего знать нельзя.
Готовясь к походу, Маша оделась понаряднее, памятуя, что встречают по одежке, собрала в сумку все свои иностранные бумажки с данными об анализах и морально приготовилась к длинной очереди и неприятной беседе.
Но все оказалось совсем не так плачевно. Первым сюрпризом, настигшим Машу еще в регистратуре, стало то, что эта консультация была базовой в своем районе, а следовательно, задача упрощалась вдвое.
Вдохновленная, Маша поднялась на третий этаж собственно к врачу и была приятно удивлена полным отсутствием очереди перед нужным ей кабинетом.
