у меня сама поймет...»
Тут Марина вспомнила свои собственные вещи в шкафу. Н-да. Конечно, с этими не сравнить. И неясно, чего Арина там поймет. И вообще...
«Надо будет ей отнести отсюда чего-нибудь, – решила Марина. – Вот померяю, поношу все по разу, куплю чего-нибудь поярче, а это отнесу. В школу в таком – в самый раз».
Она аккуратно сложила и повесила сокровища Али-Бабы обратно в шкаф, завернулась в уютный халат... Поесть бы чего-нибудь... Они с Ариной пили чай, но это было сто лет назад, а ей доктор велел режим соблюдать. Интересно, что Наташа приготовила на ужин? Опять из баночки что-то? Завтра надо будет самой в магазин сходить. А потом приготовить обед нормальный. Можно будет пироги испечь. Точно, с капустой и с яблоками, как учила бабка Варвара. Посмотрим еще, что тогда этот муж запоет.
Наутро Марина проснулась, как в Новый год, в радостном ожидании. Столько всего нового впереди... Мужа дома не было, Наташа тоже почему-то еще не пришла. Марина встала, умылась, сообразила себе нехитрый завтрак и тут вдруг вспомнила, что вчера обещала Арине сходить в парикмахерскую. Тоже интересное дело, не хуже всякого другого, решила она и потянулась было за телефоном – записаться, но тут...
Елки-палки, а номер-то телефонный остался у нее дома, это же когда еще было. Но Марина, не отчаявшись, быстро сообразила, как решается эта проблема, и набрала свой домашний номер – его-то она, слава Богу, помнила наизусть. Хорошо, что вокруг никого нет!
Арина сняла трубку на третьем гудке, голос у нее был как будто слегка напуганный.
– Алло?
– Арин, привет, это я.
– Ой, Господи, хорошо как, а то я уже не знала, кто, что, чего говорить. Ты же сказала, что тебе почти никто не звонит...
– Никто обычно и не звонит. Арин, я вот что... Мне телефон парикмахера нужен, помнишь, мы вчера говорили?
– Ну помню. Так он у меня в записной книжке, у тебя то есть.
– Да нет, я хочу своего, а его телефон у тебя в книжке...
– Поняла, – выдохнула в трубку Арина. – Я сейчас.
Марина услышала, как трубка с цоканьем легла на стол. Через минуту Арина вернулась, слегка озадаченная.
– У тебя в сумке вообще никакой книжки нет.
– Правильно. Зачем она мне в сумке? Посмотри на столе на письменном, видишь такой красный длинный блокнот? Ищи на букву «п» – «парикмахер».
Арина снова отошла, потом вернулась.
– На букву «п» ничего похожего нет.
– Странно. Тогда смотри на «с» – «стрижка».
Арина, не кладя трубки, переворошила блокнот, но ничего не нашла. Марина задумалась.
– Слушай, глянь еще на «а».
– А это еще почему?
– Мастера зовут Алик Петрович, я могла и на «а» записать.
На «а» телефона тоже не нашлось. Марина задумалась еще сильнее. Она точно помнила, что записывала телефон, причем дома, значит, в книжку... Вот только куда? Можно, конечно, попросить Арину перелистать все, но это сколько ж времени уйдет, да и неудобно. Чтоб ей вчера было телефон записать, сама-то она быстрее б нашла... Куда же она могла... Сидела дома, разговаривала с... И тут ее осенило.
– Арина, я все вспомнила, смотри на «н».
Арина уже ни о чем не спрашивала.
– Точно! Вот он! Алик Петрович, парикмахер! Пиши телефон.
Марина быстро записала на каком-то листке. Ура!
– Марин, Бога ради, а почему он был на букву «н»?
– Да потому что мне его Нина Петровна, учитель биологии, дала. Я с ней разговаривала и как раз записала. И на «н», потому что от Нины. И забыла, только теперь вспомнила. Спасибо, Арин, я тогда побегу, счастливо!
Парикмахер работал с утра, ждать было некогда, и поход за продуктами тем самым откладывался на неопределенное время. Марина слегка подосадовала, но решила стрижку не откладывать, а то правда, еще разоблачат, в самом деле... На улице подморозило, и она, слегка поколебавшись, вытащила из шкафа и надела Аринин песцовый полушубок, тот самый, светло-серый.
И только когда втиснулась наконец в подошедший автобус, поняла, что Арина была права – приличные люди так не ездят. Во-первых, было жалко шубу – кругом толкались, прижимались, прислонялись, мяли и пачкали драгоценный мех. А во-вторых, даже в ко всему привыкшей Москве Аринин полушубок явно выделялся на общем фоне, вызывая отнюдь не положительные эмоции. Столько злобных взглядов на себе Марине ни разу ловить не приходилось, даже когда она устраивала в седьмом классе внеплановую проверочную работу.
Парикмахерская была затеряна во дворе большого дома где-то в районе Зоопарка, Марина с трудом ее отыскала. Мастер Алик Петрович оказался сморщенным мужичком без возраста и с трясущимися руками, так что Марина начала сомневаться в абсолютном преимуществе экономии, но отступать было некуда. Ее посадили, намочили голову под краном, завернули в полотенце, отвели в другое кресло и замотали простыней.
– Что будем делать? – вопросил Алик Петрович.
Марина замялась. Обычно на этот вопрос она отвечала, не думая: «Сессон», или там: «Каре», и результаты мало различались, но сейчас был особый случай. Она пожалела, что не спросила у Арины, как называется ее стрижка, или что хоть фотографию нужную не взяла. Можно паспорт показать, но там Арине на пятнадцать лет меньше... Она долго так колебалась, а потом выдавила из себя:
– Алик Петрович... Вы сделайте... Ну как-нибудь... Чтоб красиво... Пошикарней как-нибудь... Мне говорили, вы умеете так. Только не коротко, – добавила она в испуге в последний момент.
Мастер у нее за спиной как-то весь оживился, подобрался, как терьер на охоте, покосился зачем-то на ее шубу, висевшую тут же на крючке, и согласно кивнул:
– Понял. Сделаем. – И потянулся за ножницами. Марина закрыла глаза.
Над головой что-то щелкало, касаясь уха холодным металлом, что-то шуршало, потом подул слишком горячий фен, потом голос в ухо спросил, на какую сторону делать пробор (Марина ответила: «Прямо»), потом брызнула струя пахучего лака и раздалось: «Все». Марина робко глянула в зеркало.
То, что в последнее время она частенько находила там вместо себя Арину, уже перестало, пожалуй, ее удивлять, но сейчас... Это была, пожалуй, не Арина, хотя прическа была скорее ее, но и не Марина, а просто очень элегантная, очень богатая и очень дорогая дама. Волосы, ставшие отчего-то светлее и увеличившиеся в количестве примерно вдвое, аккуратными прядями обрамляли чье-то надменное, холеное и одновременно очень знакомое лицо. Марина поняла, что ей нравится. Да нет, просто ужасно нравится. Да нет, вообще очень здорово, просто чудесно.
– Спасибо, Алик Петрович! Вы просто волшебник!
– Да что там, – бурчал мастер, но видно было, что и он доволен.
И как-то само собой получилось, что вместо оговоренных двухсот Марина сунула ему в руку пятисотрублевую бумажку, благодарно отмахнувшись: «Сдачи не надо». Только на улице, немного отойдя, она ужаснулась огромности потраченной суммы, но как-то уже не сильно, а так... Словно вчуже, легко.
Понятно, что ехать в автобусе домой с такой прической и в шубе было немыслимо, и Маринина рука как бы сама собой поднялась над потоком машин, и с визгом тормозов подлетело авто, дверца распахнулась, и водитель услужливо спросил:
– Куда прикажете?
И как-то сам собой всплыл в памяти нужный адрес, и рука не дрогнула, в очередной раз расставаясь с купюрой... Марина вживалась в образ.
А дома ее уже ждала Наташа с горячим обедом. После обеда Марина решила все-таки выбраться за продуктами, но Наташа не пустила ее одну. На рынок решили не ездить – далеко, да и смысла большого нет,
