закончила, он искренне заржал.
– Ну, Лиз, ты даешь! Я давно в бизнесе, но таких предложений, честно говоря, не упомню. Ты это всерьез – про квартиру-то?
– Да, вполне. А что такого? У меня больше ничего нет. Ну, в смысле, чтобы для бизнеса. Но зато я, как выяснилось, умею считать и экономить. Я думала...
– То, что ты думала, я уже понял. Я только не могу уяснить – на кой тебе все это?
Тут уже не поняла я.
– То есть как это – на кой? Мы с тобой начинаем дело. Вместе. Мы – партнеры. Значит, я тоже должна что-то туда вложить, иначе это несправедливо. Я так не хочу, я хочу на равных, по-честному.
– А то, что я тебе предлагаю, – не по-честному, что ли?
– По-другому. В том виде, что ты предлагаешь, я получаюсь какая-то содержанка на жалованьи. Мне так не нравится. Это бизнес, а не бордель. Партнеры так партнеры.
Он только пуще заржал.
– Ну да, ну да! «Я не халявщик, я партнер!» Ой, Лизка! Давно я так не радовался. А уж чтобы от бабы... Главное, ты же ведь это все и правда всерьез. Я уж и забыл, что такое в природе бывает. Слушай, – он внезапно посерьезнел, – а если бы вдруг я... В общем, если бы я тебя по-настоящему позвал в партнеры? Не по бизнесу, а вообще, по жизни? То есть – вышла бы за меня замуж?
Каким неожиданным ни был этот переход, я не могу сказать, что очень уж удивилась. В жизни бывает всякое, уж это я теперь знала совершенно точно. Если гадости происходят, то почему бы и не случаться чему-то наоборот? Но дело даже не в этом. Главное, для себя я, похоже, давно определилась с ответом на этот потенциальный вопрос. Что, впрочем, не означало, что я готова была его озвучить тут же на месте. Приличная девушка должна пытаться кокетничать в любой ситуации.
– Шуточки у тебя, Саш. Главное, нашел место и время.
– Ну, в каждой шутке есть доля шутки. А все-таки?
– Что – все-таки?
– А если бы я не шутил?
– Если бы ты не шутил, ты для начала не был бы женат, – огрызнулась я. – Многоженство тут у вас еще не разрешили, а у тебя уже есть одна жена, Лена зовут, remember?
– Это вопрос решаемый.
– В этом я не сомневаюсь. Но, на самом деле, если уж ты действительно всерьез, то, Сань, я не могу. Рада – но не могу.
Такого он явно не ожидал. Видно было, что обиделся и разозлился, хотя изо всех сил старался этого не показать.
– А можно узнать, почему? Раз уж мы так тут шутим?
– Очень просто. По моему соглашению с мужем он платит мне алименты только до тех пор, пока я снова не выйду замуж. Ну, или пока не найду работу с зарплатой, эти алименты превышающей. Алименты приличные, мне на жизнь их вполне хватает. Прямой резон.
Сашка выдохнул с явным облегчением.
– Ну и балда ты, Лиз. Неужели ты думаешь, если б я на тебе женился, у тебя были бы хоть какие-то проблемы с деньгами? Да тебе эти алименты – тьфу!
– Ты сам балда, Санечка. Так эти деньги, пусть они кому-то и тьфу, но мои, а если бы я вдруг вышла за тебя замуж, то своих у меня бы не было, все деньги были бы твоими. Почувствуйте, как говорится, разницу. А если потом ты решишь со мной развестись, а у вас тут, я смотрю, это еще проще, чем в Америке, хрен я у тебя что по закону получу, вот и останусь на бобах, как дура. У вас тут и законов-то толком нет. А если б и были, все равно. Детей-то у нас с тобой тоже бы не было...
– А если бы, – он взглянул на меня как-то искоса, снизу вверх, очень серьезно и одновременно неуверенно, – а если бы мы вдруг взяли и завели, а? Можем мы с тобой родить ребенка?
У меня словно сжалось что-то внутри. Быстро, больно, как ножом резануло. Я неожиданно для себя самой испугалась. И разозлилась.
– Если б да кабы, Сань, то сам знаешь. Пошутили и будет. Не смешно. И потом, все равно, не только ты один тут женатый. Я тоже еще, между прочим, не развелась. И дети у всех уже свои есть.
– И то правда, – согласился он. – Пошутили и будет. Так что там с твоей галереей, партнер?
В конце концов мы решили, что оформим ее как отдельное частное предприятие, в равноценном партнерстве, пополам. Стартовый капитал, включая и помещение, обеспечит Сашка, а моей долей будет считаться рабочее участие – то есть я буду заниматься всем процессом от начала до конца, не получая за это никаких денег. От моей квартиры Сашка благородно отказался, что меня, если честно, в глубине души не могло не порадовать. Прибыль же, если таковая появится, мы будем делить пополам. Пакет акций, если такие появятся, тоже. Вот как-то примерно так. Оформление всех надлежащих бумаг, по Сашкиным же словам, было делом совершенно несложным. Просто покупается уже зарегистрированная маленькая фирмочка, каких везде полно, подписывается передача прав или что-то такое, и все – празднуется рождение нового юридического лица. Сашка обещал, что даст нужное указание, и все будет оформлено в ближайшие дни.
Казалось бы, все устроилось. По крайней мере с легальной стороной бизнеса. Я не сомневалась, что Сашка оформит все в лучшем виде. Но прощались мы как-то неловко, да и после Сашкиного ухода все оставался и грыз, грыз меня какой-то нехороший осадок.
Собственно, даже не какой-то. Шуточки, шуточки эти – вот что не давало мне покоя. И даже не сами шуточки, потому что, действительно, в каждой шутке есть доля шутки, и я ни на секунду не поверила, что отсюда могло бы и в самом деле вырасти что-то серьезное. Нет, еще раз – я не собиралась за Сашку замуж. Совершенно честно и искренне, этого не было даже в самых моих глубоких ночных мечтах, но вот когда он сказал эту фразу – про ребенка, где-то в глубине так схватило... И на какое-то дурацкое мгновение ведь мелькнула, мелькнула сумасшедшая мысль, что и действительно, мы же еще не старые, ведь можно же, наверное, наплевав на все, подхватиться, схватить, успеть... Мне же сорока еще нет, в Америке многие только начинают в этом возрасте заводить семью, современная медицина творит чудеса, особенно если помочь ей в этом деньгами, можно же было бы, наверное, прожить еще одну, совсем новую счастливую жизнь... И нужно-то для этого так немного... И он, Сашка, не придуривается на самом-то деле, ему ведь тоже хочется, среди всех его миллионов, просто нормального человеческого тепла, дома с запахом пирогов, разговоров за столом, детского смеха. И я могу ему все это дать. Он ведь хороший, нормальный мужик, он же, в сущности, не виноват, что, пока он наживал свои миллионы, ему было просто некогда жить по- человечески, строить не империю, а семью, он же... Как он посмотрел на меня, когда говорил про ребенка- то, а... Жалко ведь мужика...
Жалко, да. Вот это-то и плохо. Самое страшное оно и есть. Известное дело, русская бабья любовь. Сперва пожалеть, потом привязаться. А там и не заметишь, как тебя – уже без всякой жалости – снова спишут в утиль.
Но совесть снова лезла и все говорила, все шептала своими нелепыми горячечными губами, что вот зря я так, что так нельзя, что он всерьез, что замуж ведь звал, по-настоящему, что у нас все могло бы быть по-другому, не как у всех...
Пришлось ее как следует одернуть, да и себя заодно. А то не оберешься ведь потом. Замуж звал? Хорошенькое дело – звать замуж уже замужнюю женщину, будучи при этом отчетливо женатым. Даже, можно сказать, очень хорошее дело, выгодное, практически беспроигрышное. И волки, как говорится, и овцы, всем сестрам по серьгам. Но что-то мне подсказывает, что порядочные люди с серьезными намерениями так не поступают.
Но хорошо. Допустим, развод в такой ситуации действительно не проблема. А что тогда, позвольте спросить, остановило его, когда я объяснила – и очень четко ведь объяснила – финансовые причины своего отказа? Если ему так уж приспичило на мне жениться? Существует масса способов решения этой немудрящей финансовой проблемы, было бы, как говорится, желание. Брачный контракт, закрытие определенной суммы на мое имя, трастовый фонд... И не надо мне объяснять, что простой российский миллионер может ничего этого не знать. Все он прекрасно знает. И еще много такого, о чем я даже догадываться не могу. Захотел бы – все бы как следует решил, не такой уж непреодолимой высоты были возводимые перед ним бастионы.
