— Да, именно так и должно быть.
Бонсанти покачал головой, не меняя своего добродушно-ироничного тона:
— Или же еще проще: магия не выдержала испытания временем. Сейчас у нас 1971 год, синьорина… в космических полетах больше магического, чем в путешествии на метле… Времена Байрона, Витали, Брандани, Тальяферри бесконечно далеки от нас и больше не вернутся… Простите мне эту прозу. Однако, в самом деле, выпьем мы сегодня или нет?
Все трое забрались на высокие стулья у стойки. Их усталые лица отражались в зеркале напротив. В эту пору в баре не было других посетителей. Ночной портье подал им три полных бокала и бесшумно удалился.
— Здраво рассуждая, мы можем выдвинуть три гипотезы о том, что вы могли найти, — сказал Бонсанти, рассматривая свой бокал на свет. — Какой-то мистический знак… Сокровище… Или еще что-то третье… — Эдвард оставался невозмутимым. — Что же именно? — Прежде чем ответить, Бонсанти взглянул на профессора, желая понять его настроение. — У меня возникла одна мысль насчет этого мистического знака. Правда, надо ее хорошенько обдумать. Но об этом поговорим чуть позже. Рассмотрим сначала вторую гипотезу — какое-то сокровище… Да, на мой взгляд, тут имела место не мистика, а самое банальное сокровище. Буквально — что-то весьма дорогое.
Барбара изумилась:
— Тайное наследие Бальдассаре Витали?
— Я не берусь судить, какого свойства это сокровище. Может, один из многих кладов, какие, согласно легендам, зарыты по всему Риму. Известен целый список этих сокровищ. Надо только верить в их существование… Сказочные сокровища королевы Амальсунты или же императора Тиберия… Первое зарыто под Колизеем, другое — в Домус Аурэа… И еще где-то таится золотая статуя польского короля, не говоря уже о знаменитом кладе германского завоевателя Одоакра, погребенном на дне Тибра. — Комиссар обратился к Эдварду: — Вы никогда не слышали о сокровище Одоакра? Чтобы разыскать его, несколько лет назад было даже создано некое анонимное общество…
Бонсанти отпил вина. Эдвард и Барбара смотрели на него с интересом, ожидая продолжения рассказа.
— А теперь, профессор, попробуйте представить себе группу людей… Нет, это вовсе не какая-нибудь банда — в их поступках я пока не усматриваю никакого криминала, поэтому и не счел возможным вмешиваться. Так вот, попробуйте представить себе нескольких фанатиков, которых объединяет увлечение оккультными науками, ну и тому подобным… Признаюсь, я не очень-то силен в этой области…
— Продолжайте. — Эдвард понял, к чему клонит Бонсанти.
— Эти люди стали искать какое-то мистическое сокровище… Или знак повеления, если угодно… Постепенно их поиски приобретают характер мании. Представляете, что они пережили, когда прочитали в одном солидном научном журнале статью профессора Кембриджского университета, в которой легенду, с которой они носятся уже долгое время, подтверждает такой великий поэт, как Байрон… О чем говорится в легенде? О том, что возле какой-то площади было захоронено нечто загадочное и это нечто сторожит ангел. Так вот, Байрон в своем римском дневнике описывает эту самую площадь, которую сегодня отыскать невозможно, и намекает на ангела. Выходит, легенда нашла подтверждение.
— И в самом деле, — согласилась Барбара, — дальше достаточно под каким-нибудь предлогом вызвать в Рим профессора Форстера, автора статьи и специалиста по Байрону, и дело почти сделано. Воспользовавшись сведениями из дневника, ученый сможет установить, где бывал Байрон, найдет площадь и дом, а потом и ангела.
Бонсанти утвердительно кивнул:
— Верно. С чего все началось? С письма художника Марко Тальяферри… Кстати, а куда оно делось?
— Когда я нашел сумку… а я помню, что положил его туда… письма в ней не оказалось. Верно! А я-то считал, что ничего не пропало!
— Теперь уже не важно, кто написал это письмо. Конечно же, не художник Марко Тальяферри, живший в прошлом веке. Но им удалось вызвать профессора в Италию и заставить его отыскать Рим Байрона… Конечно, они не могли ему прямо сказать: «Найдите сокровище!» — или пусть даже более романтичный знак повеления… При такой постановке вопроса вы бы, разумеется, отказались… И тогда они создали вокруг вас эту обстановку некромантии, магии. В общем, постарались произвести на вас впечатление. И в то же время дали вам убедительные доказательства истинности легенды: картину, медальон с монограммой…
— И к тому же у меня крадут сумку в надежде, что смогут расшифровать микрофильмы, то есть прочитать неизданную часть дневника Байрона. А вскоре возвращают, когда понимают, что не в состоянии этого сделать. Все их действия превосходно вписываются в стройный, логичный план. Тем не менее никуда не денешься от того факта, что ювелир Брандани и художник Тальяферри родились и умерли тридцать первого марта, и их разделяет столетие.
— Не спорю, впечатляющее совпадение, построенное на вашей дате рождения, чтобы вы поверили в историю с перевоплощением и предназначением… В сущности, им нужно было задать вам определенные параметры для поисков. А тридцать первое марта они превратили во что-то вроде ультиматума: или найти, или умереть… — все так же флегматично рассуждал Бонсанти, допивая вино. — Но давайте разберемся, кто же эти люди, которые нарушили ваши римские каникулы. — Бонсанти покосился на Барбару. — Прежде всего князь Анкизи, человек, который разоряет себя, пытаясь жить, как знатный синьор эпохи Возрождения. Его мании приобретают все более странный характер… Боюсь, он плохо кончит. А остальные? Синьора Джаннелли с ее страстью ко всему потустороннему и явными гипнотическими способностями… Профессор Баренго, известный нумизмат… Ну, этого Анкизи втянул в свои сумасшедшие поиски… Портной Пазелли, бедняга, из кожи вон лезет, стараясь угодить Анкизи. За гроши создает ему костюмы самых фантастических рыцарских орденов. Вся эта компания, как говорится, и мухи не обидит.
— Не обидит, говорите? — воскликнул Эдвард. — А девушка? Эта Лючия? Кто она?
Бонсанти не смутился:
— И на этот счет у меня тоже есть кое-какие соображения… Ведь ваши сведения о ней весьма неопределенны.
— После ночи в таверне «У Ангела» и спиритического сеанса я видел ее лишь однажды.
— Во всяком случае она не призрак и не дух. Девушку, которая в чем-то похожа на вашу Лючию, года два тому назад поместили в психиатрическую клинику. Ее лечили от раздвоения личности: в какие-то моменты ее охватывала настоящая мания перевоплощения, ей казалось, будто она вовсе не она, а какой-то другой человек.
— Например, женщина, которая жила в прошлом веке? — Голос Эдварда звенел от волнения. — Натурщица Тальяферри?
— Возможно. Приходите завтра в наше управление, и я покажу вам ее фотографии.
Барбара сидела, подперев ладонью лицо, и во все глаза смотрела на Эдварда и Бонсанти.
— А таверна «У Ангела», вы нашли ее? — продолжал допытываться Эдвард.
— Нет, хотя прочесал насквозь весь квартал.
— Но эта таверна существует, комиссар. Она не приснилась мне!
— Не спешите с выводами, профессор! Таверна — это первый, я бы даже сказал, очень важный этап на подстроенном для вас пути, окутанном мистикой. Ведь совсем нетрудно снять на одну ночь какой-нибудь подвальчик или склад и превратить его в некое подобие таверны прошлого века… В этом направлении я и веду сейчас поиски…
Вино было допито. Ночь медленно поворачивала к рассвету. Город спал и видел седьмой сон. Но трое, сидевшие сейчас в баре гостиницы «Гальба», в самом центре Рима, у Тринита деи Монти, продолжали беседовать.
— В группу Анкизи, очевидно, входил и полковник Тальяферри… — Эдвард вспомнил массивные часы с остановившимися стрелками.
— Он был большим другом Анкизи, и у них оказались одинаковые пристрастия. В каком-то смысле его смерть помогла мистификации, поскольку вы заподозрили что-то неладное.
— Но вы ведь признали, что его кончина была вполне естественной.
— В этом нет никаких сомнений. Мы говорили с лечащим врачом. Два месяца назад у полковника уже
