не терпелось сбросить, и голод напоминал о себе все настойчивее. По правде говоря, если бы не Мередит, они бы не проработали так долго. Она оказалась самой предусмотрительной и прихватила с собой корзинку, наполненную бисквитами, ячменными лепешками, сыром, мармеладом и несколькими бутылками с сидром.
Филипп остановил работу неохотно, но от голода уже мутило. Кроме того, он не мог больше держать на складе отца и Мередит с Годдардом. Они и так проработали весь день без единой жалобы. Он несколько раз заставлял отца сделать передышку, но тот работал с удовольствием и соглашался отдохнуть только под угрозой отправки домой.
Кроме еды и ванны, Филиппу был нужен Эндрю. Он так и не появился на складе, а значит, либо еще не поправился, либо отправился в музей. Им надо было многое обсудить.
Герцог и Годдард направились к выходу, и Мередит уже собиралась последовать за ними, когда Филипп задержал ее:
– Могу я сказать вам несколько слов, Мередит? Альберт резко остановился и вопросительно взглянул на них через плечо.
– Все в порядке, Альберт. – Мередит устало улыбнулась ему. – Я тебя скоро догоню.
Годдард кивнул и пошел дальше. Убедившись, что никто не может их услышать, Филипп подошел к Мередит совсем близко. Пыль покрывала ее персиковые щеки и делала матово-серыми блестящие черные волосы. Коричневое платье было безнадежно измято и испачкано. Она выглядела измученной, растрепанной и грязной. Филипп чувствовал себя виноватым, понимая, что именно он причина такого плачевного состояния, но не мог не признаться себе, что даже грязная и растрепанная она нравится ему больше, чем любая безупречная красавица. Ему страшно хотелось схватить ее и растрепать еще больше.
– Я хочу поблагодарить вас за ту помощь, которую вы с Годдардом сегодня мне оказали, и зато, что вы позаботились о пропитании. Я часто забываю о таких вещах, когда увлекаюсь работой. Вашу предусмотрительность, несомненно, можно занести в категорию «Гениальность».
– Спасибо, – улыбнулась в ответ Мередит, – но скорее она относится к категории «Самосохранение». Я предполагала, что мы проведем на складе большую часть дня и что никто, кроме меня, не догадается позаботиться о воде и пище и мы все умрем от голода. И еще я подозревала, что если я первой предложу отправиться по домам, меня сочтут...
– Тепличным растением?
– Вот именно. И как видите, я поступила разумно, раз вы сами признаете, что это «гениальная» идея.
– Да, ваша корзинка пришлась очень кстати, и ее содержимое оказалось изумительно вкусным. Я давно не ел с таким аппетитом.
– Это потому, что вы сильно проголодались. Могу поспорить, что в тот момент вы бы с удовольствием съели и печенье из опилок.
– Хм-м, возможно, вы и правы. Но как бы там ни было, вы нас здорово выручили, и мне хотелось бы отблагодарить вас подобным же образом. Вы не согласитесь завтра пообедать со мной?
– Пообедать с вами? – настороженно переспросила Мередит.
– Да. – Филипп улыбнулся. – Надеюсь, мне просто показалось, что вас пугает подобная перспектива. Обещаю, что опилок в меню не будет. – Он видел, что Мередит собирается отказаться, и поспешил прибавить: – Это даст мне превосходную возможность получше узнать некоторых леди, с которыми я познакомился вчера.
Лицо Мередит выразило нескрываемое облегчение, огорчившее Филиппа, а сразу же вслед за ним – что-то похожее на разочарование, что очень его обрадовало.
– Ах, так кроме меня будут и другие приглашенные?
– Я сегодня же разошлю приглашения. Думаю, восемь человек за обеденным столом – самое приятное число: вы, я и еще шесть молодых леди. Я посмотрю список вчерашних гостей и выберу их сам. Так я могу рассчитывать на вас?
– Да, конечно, я постараюсь помочь чем смогу.
– Прекрасно. Тогда завтра я пришлю за вами экипаж около восьми часов.
– Я буду ждать. – Несколько минут Мередит молча смотрела на него, потом тихо сказала: – Филипп... я рада, что вы стараетесь получше узнать этих молодых леди. Из любой, несомненно, получится замечательная, достойная жена.
– Надеюсь на это. Ведь мы оба хотим, чтобы я выбрал именно замечательную и достойную жену. Не беспокойтесь, дорогая Мередит. Я лично прослежу за тем, чтобы мы оба получили именно то, чего хотим.
Вернувшись домой, Филипп узнал от Бакари, что Эндрю с утра ушел в музей и до сих пор не вернулся. Он велел приготовить горячую ванну, и пока в нее набиралась вода, удалился вместе с Бакари в свой кабинет, где жадно накинулся на свежий хлеб с сыром.
Он коротко рассказал слуге о том, что случилось за день.
– У меня плохое предчувствие, Бакари. Я думаю, что этот гипсовый куб вполне может оказаться как раз тем, что мы ищем. Ты же знаешь, что мои дурные предчувствия обычно сбываются.
Бакари вздрогнул:
– Песчаная буря в Фивах, шторм у берегов Кипра, грабители могил под Каиром – не надо напоминать Бакари.
– Мне кажется очень подозрительным то, что пропала только одна эта вещь, и я не особенно верю в совпадения. Я не хотел тревожить других и поэтому ничего не сказал им о своих опасениях. Я и сам не хочу отказываться от надежды. На складе осталось еще девять ящиков, а скоро в порт придет «Морской ворон» с остальным грузом. Может, этот «гипсовый куб» был действительно просто кубом, выпиленным из камня. – Филипп взъерошил волосы. – Черт возьми, я должен был обратить внимание на эту строчку. Теперь остается надеяться, что это не станет самой большой ошибкой моей жизни.
– Бакари тоже будет надеяться.
Филипп очень хорошо знал эту интонацию, означающую: Я, конечно, буду надеяться, только какой от этого толк?» Будь все проклято!
– Мне надо еще кое-что сказать тебе, – заявил Филипп, покончив с хлебом. – Я хочу устроить маленький интимный обед завтра вечером. В средиземноморском стиле.
Черные глаза Бакари блеснули.
– Интимный?
– Да. – Филипп подробно рассказал Бакари, что надо сделать, зная, что тот запомнит и точно исполнит все его инструкции. Наконец он поднялся: – Наверное, моя ванна уже готова. Надеюсь, Эндрю вот-вот появится. Он не любит пропускать обед.
Филипп не ошибся. Когда он, вымытый и переодетый, через сорок пять минут вошел в столовую, Эндрю уже сидел за столом, склонившись над дымящейся тарелкой супа. Велев лакею принести то же самое для себя, Филипп уселся напротив и оглядел своего друга. Одежда того была измятой и запыленной.
– Рад, что ты поправился.
– Я и сам рад. – Эндрю заметил мокрые волосы Филиппа. – Завидую, что ты уже успел принять ванну. Я сделаю то же самое, но сначала мне надо поесть. Боюсь, я шокировал всех твоих слуг, явившись к обеду в таком виде. Слава Богу, Бакари появился вовремя, а то меня запросто могли вышвырнуть из дома.
Лакей принес Филиппу суп, и друзья некоторое время ели молча. Наконец Филипп заговорил:
– Судя по тому, что ты не спешишь меня обрадовать, сегодня в музее вы ничего не нашли?
– К сожалению, так и есть. Осталось всего три ящика. Эдвард помогал мне, насколько мог со своей поврежденной рукой. Неприятная история! Хорошо, он хоть жив остался.
Он говорил, что несколько предметов пострадало во время драки.
– Да, всего пять. Все могло бы кончиться гораздо хуже.
– Что-нибудь украдено?
Филипп рассказал другу о событиях этого дня, гибели сторожа и пропаже гипсового куба.
– Я, черт возьми, должен был обратить на него внимание, когда читал списки.
– Не вини себя, Филипп. Я тоже их просматривал. А после меня – и Бакари, и Эдвард. И никто из нас не
