– Я не хочу, чтобы вы впредь ездили куда-нибудь без сопровождения. Это слишком опасно. Либо я, либо Нейтан будем вас сопровождать, если вам надо будет куда-то поехать.
– Согласна. У меня нет желания рисковать. – Поскольку он считал честность самой важной чертой характера, она решила сказать: – Я молчала во время обеда еще и потому, что волновалась, так как чувствовала себя не на своем месте.
– Полагаю, что это одна из причин, почему вы согласились пойти посмотреть галерею.
– Я вовсе не хотела сказать, что мне не понравились обедающие.
– Знаю. Но любой человек, не привыкший быть гостем в незнакомом доме, чувствовал бы себя не в своей тарелке. Могу вас уверить, что у вас с этим было все в порядке.
Они шли и шли, а она с отчаянием искала, что бы такое сказать, кроме «поцелуй меня».
– Ваш брат и леди Виктория очень любят друг друга.
– Да. Нейтан более чем заслуживает счастья в браке с Викторией. Я даже немного завидую.
– Чему?
– Тому, как она на него смотрит. Как она вспыхивает, когда он входит в комнату. Могу себе вообразить, каково это, когда тебя так любят. Когда вообще так любят.
– Согласна. Но я уверена, что и вы такое испытывали.
– Почему вы так думаете?
– На вас смотрят с обожанием с пугающей регулярностью.
– Я ничего об этом не знаю. Помилуйте, кто может так на меня смотреть?
– Рискну предположить, что любая женщина, у которой есть сердце.
– И вы тоже? – улыбнулся он. – Почему же?
– Вы, конечно, понимаете, что снова совершенно беззастенчиво напрашиваетесь на комплимент.
Они завернули за угол и оказались в еще менее освещенном коридоре. На стенах по обе стороны висели большие картины в тяжелых золоченых рамах. Она остановилась перед первой.
– Здесь плохое освещение. Довольно сложно.
У нее перехватило дыхание, когда он сначала коснулся кончиками пальцев ее запястья, как раз в том месте, где кончалась кружевная перчатка, а потом просунул палец внутрь и погладил ладонь. От этого интимного жеста ее окатила такая волна жара, что ее твердая решимость сразу же улетучилась.
– … сложно что? – подсказал он.
Ей хотелось сказать «дышать», но она ответила:
– Видеть.
Она прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать от наслаждения при медленном, гипнотическом движении его пальца по ладони.
Колин убрал с ее руки палец и приложил его к ее рту. Теперь, когда они остались наедине, напряжение, державшее его в тисках весь вечер, немного спало. Она смутилась и отступила, и уперлась плечами в простенок между портретами двух предков Уэксхолла.
Колин хотел именно этого.
Положив ладони на стену по обе стороны ее головы, он наклонился к ней и тихо сказал:
– Мне очень хочется услышать от вас комплимент, Александра.
– Не сомневаюсь. Однако предполагалось, что вы познакомите меня с предками лорда Уэксхолла.
– Хорошо. – Не спуская с нее глаз, он кивнул налево: – Левый джентльмен скорее всего брат, – он кивнул направо, – правого джентльмена. А розовощекий джентльмен позади меня – их дядя. Вполне возможно.
– Для человека, предложившего провести меня по этой галерее, вы не слишком-то информированы.
– А разве это не вы сказали, что мужчины редко имеют в виду то, о чем говорят?
Она облизнула губы, и он чуть было не застонал. Проклятие! Еще никогда в своей жизни он так не хотел поцеловать женщину!
– Вы намекаете на то, что, предложив мне пройти с вами в галерею…
– Я имел в виду совсем другое.
– Понятно. Поскольку вы заявили, что не прочь услышать комплимент, надо полагать ваши слова «не хотите ли осмотреть галерею», на самом деле подразумевали «мне хочется услышать о себе что-нибудь приятное»?
– Нет. Они подразумевали совсем другое. А именно «я хочу почувствовать, как вы ко мне прикасаетесь».
Он оттолкнулся от стены и начал медленно, палец за пальцем стягивать с ее руки перчатку, а сняв ее, засунул в карман жилета. Потом приложил ее ладонь к своей щеке.
Она провела пальцами по его подбородку, и если бы он смог, он засмеялся бы, почувствовав, как реагирует его тело на эту невинную ласку.
