захватила престол нашего отца, а нас прогнала.
– Вот тебе раз! – воскликнул Мгер. – Какая же она сестра, если братьев своих отцовского престола лишила? Хотел бы я на нее поглядеть.
– Надобно тебе знать, что сестра наша – людоедка, – продолжали пахлеваны. – Только на свет родилась – стала человечину жрать. Батюшку нашего съела, матушку нашу съела, всех отцов города съела, а мы убежали – только тем и спаслись.
Подивился Мгер.
– Мир погряз в беззакониях, – сказал он. – До чего мы дожили: человек человека ест! Нет, эту людоедку я должен уничтожить!
Братья-пахлеваны возвеселились духом.
– Будь ты нам старшим братом! – сказали они. – Нас было сорок, а теперь сорок один.
Во главе сорока братьев Мгер въехал в Алеп. Старуха- людоедка вышла навстречу, от радости зубы оскалила.
– У-уххх!.. Обильная добыча сама ко мне идет, – сказала она. – Тут мне еды на сорок дней хватит.
Одним ударом меча-молнии отрубил Мгер старухе голову. Людоедка с таким невообразимым шумом и грохотом рухнула наземь, что попрятавшиеся в погребах жители высыпали на улицу, стали друг друга поздравлять, обступили Мгера и от всей души поблагодарили его.
– Нам не под силу было оправиться с людоедкой, – сказали они. – Ты ее убил, ты нас от нее избавил, царствуй же над нами. Ты – царь наш, а мы – твои верноподданные. Клянемся, что будем служить тебе до скончания дней.
Мгер краем атласной одежды людоедки очистил от крови меч-молнию и сказал:
– Нет, братцы мои, ничего мне от вас не надо: ни благодарности, ни золота, ни царства. Я – Мгер Сасунский, сын Давида Сасунского. Смерти мне нет, и нет у меня наследника. Сидеть на месте мне невмоготу.
Погнал Мгер коня в город Джзир.
Через этот город протекала большая река Джзиру-Шат. Сто сорок речек вливалось и впадало в эту реку. Она часто выходила из берегов, затопляла и разрушала город.
Мгер прочел в старинных книгах армянских: «Всегда делай добро, хоть в воду его бросай». Как скоро узнал он о бедствиях города Джзира, то взвалил на спину громадную скалу и бросил ее под городом в реку. Река разделилась на два рукава: один рукав потек направо, а другой – налево. Город теперь стоял меж двух рукавов, и река его уже не затопляла.
А на скале Мгер построил крепость и назвал ее Пестрая башня. Крепость эта и по сей день стоит.
Семь лет скитался Мгер по белу свету, семь дэвов- людоедов убил, семь крепостей построил, по Гоар-хатун стосковался и стрелой полетел в Багдад.
Как поставил Мгер палицу у ворот, когда уезжал, так она с тех пор здесь и стояла.
Вошел Мгер в покои, смотрит – на тахте лежит мертвая Гоар и держит в руке письмо.
Подполз к ней Мгер на коленях, взял письмо и прочел.
Вот что писала Гоар-хатун:
Мгер! Я умираю с тоски по тебе. Когда воротишъся, исполни мою просьбу: в Сасун меня увези и похорони рядом с Хандут-хатун.
Привязал Мгер тело Гоар-хатун к седлу коня своего, привез в Сасун.
Семь дней плакал над ее телом, могилу выкопал рядом с могилой Хандут-хатун и схоронил Гоар.
Затем Мгер заказал семь заупокойных обеден по сасунцам: по Цовинар, по Санасару, Багдасару, Мгеру Старшему, Армаган, Давиду, Хандут-хатун, Кери- Торосу и многим другим…
Прошло еще некоторое время.
Кончилась поминальная тризна. Не хотелось Мгеру возвращаться в свою столицу.
Раз нет на свете Гоар, то что для него царство, что для него жизнь?..
МГЕР УХОДИТ В АГРАВАКАР
Всю ночь до самой зари скитался Мгер в горах. Утром, голодный, усталый, приблизился он к пастухам и спросил:
– Чье это стадо?
– Деда Верго, – отвечали пастухи.
– Я – голодный странник, – молвил Мгер. – Зарежьте, овцу, накормите меня, и я поеду своей дорогой.
– Ишь ты какой! – сказали пастухи. – Мы сами голодаем и не смеем надоить для себя ни капельки молока, а ты хочешь, чтобы мы для тебя овцу зарезали?
– А почему вы боитесь молока себе надоить? – спросил Мгер.
– Дед Верго каждый вечер стадо пересчитывает, а молоко меряет палкой с делениями. Паршивого козленка недосчитается, чашки молока недомеряет – горе нам: каждому из нас сто ударов прутьями влепит.
И снова Мгер проклял мир. Проклял и удалился. Повстречался он с жнецами.
– Здорово, братцы! – крикнул им. – Чья это нива?
– Деда Верго, – отвечали жнецы.
– Я – голодный странник, – молвил Мгер. – Дайте мне хлеба кусок. Я съем и поеду своей дорогой.
– Ишь ты какой! – сказали жнецы. – Мы самой голодаем. Откуда у нас хлеб возьмется?
– Почему же вы голодаете? – спросил Мгер. – Как может голодать тот, кто убирает хлеб?
– Дед Верго дает каждому из нас по горсти ячменя в день. Даже в полове нам отказывает. Целый день простаивает он на кровле своего дома и смотрит. Как увидит дым, тот же час идет на поле и каждому из нас отмеряет по сотне розог.
Мгер дважды послал миру проклятье и удалился.
Тело у Мгера отяжелело. Когда же он выслушал жалобы пастухов и жнецов, отяжелела у него и душа.
Земля уже не в силах была его носить.
Копыта его коня увязали в земле.
До позднего вечера Мгер горы Сасунские конским шагом мерил, а на закате солнца подъехал к могиле матери и воззвал:
