– Да, – Майзель кивнул и улыбнулся, – такой улыбкой, какой Елена еще ни разу не видела у него. – Семеро смелых. Четверо русских и трое евреев.
– Вот как. Я... Я не знала. Для нас ведь все, кто там, – русские.
– Конечно, – он снова улыбнулся. – Как-то много мистики во всем этом, ты не находишь? Семеро – и трое из них.
– Какой кошмар, Данек. Никто о тебе ничегошеньки не знает, на самом деле.
– Мне некогда рефлексировать на эту тему. Что выросло, то выросло. Помнишь, когда началась заваруха в Югославии в начале девяностых, и мы вместе с сербами показали албанцам небо в алмазах, – русские просто обалдели. Не ожидали от нас такого.
– Никто не ожидал. Особенно штурма Тираны, – Елена нахмурила брови.
– Ну, ежичек. Не начинай. Пожалуйста. Нет ни малейшего настроения, обсуждать с тобой сейчас это. Правда.
– Что-то ты еще про русских хотел сказать.
– Я знаю, после этого у нас там появились друзья. Ну, может, не совсем друзья... Сочувствующие. Они не очень сильны пока, и у нас нет сил к ним тянуться. Мы начали здесь, потому что здесь легче. А русские... Они столько лет не видели настоящей свободы. Они даже не знают, что это такое, как этим пользоваться. Нам было некогда. И коммунизм рухнул так неожиданно и мгновенно, что все растерялись. Не растерялись только корпорации. И вместо учителей и помощников туда рванулись жулики и авантюристы. Вместо плана Маршалла – грабеж и хаос, либертарианский эксперимент над целым народом, черт знает, какой уже по счету. Вместо порядка и народного образования – развал и голодные учителя и врачи. Это мы виноваты. Но мы ведь всего лишь люди. И такое там началось... Ну, ничего. Мы придем и туда тоже. Дотянемся.
– Ты и их хочешь во все это втравить?
– Обязательно. Они будут с нами, Елена.
– Почему ты так уверен?
– Я скажу тебе, почему, – Майзель посмотрел на нее и вдруг, улыбнувшись, заговорил по-русски: – Язык, Елена. Дело в языке. Они будут с нами, потому что на русском языке так мерзко, а то и просто дико звучат имена наших врагов. И Арафата зовут «я сер». И жену его зовут «сука». И помощники его, как на подбор – «махмуд ибал курей», «набил украл», «насралла». И даже Масхадов, и тот, – не «орлан», а «аслан», – и снова перешел на чешский: – Ты понимаешь, Елена?
– У тебя мифологическое сознание. Ты дикарь. Не просто дикарь, а еще и сентиментальный. Действительно ящер. Динозавр. Реликт. Невероятно, как тебе удалось...
– Не знаю. Мы приехали.
ПРАГА, «ЛОГОВО ДРАКОНА». АВГУСТ
Бесшумно качнулись вверх массивные маятниковые ворота, пропуская автомобиль внутрь охваченного глухим забором из необработанного камня пространства, и так же беззвучно и мгновенно рухнули на место. Посередине безупречно ровно подстриженного газона площадью в полгектара, окольцованный гравийной дорожкой, стоял круглый, как колодец, фундамент из того же необработанного камня, что и забор. На фундаменте стоял цилиндр черного зеркального стекла высотой в два человеческих роста и диаметром метров двадцать, покрытый остроконечной, выстланной чем-то вроде черепицы, – да это же фотоэлектрогенераторы, вдруг поняла Елена, – крышей, напоминающей крышу сиамских храмов.
– Вот это да, – выдохнула Елена. – Настоящее логово Дракона!
Неожиданно в фундаменте образовался проем от поднявшихся – снова маятниковых – ворот, и загорелся яркий свет, как в туннеле. Снизив скорость, Майзель направил автомобиль внутрь.
Из гаража они поднялись в дом. Это было подковообразное помещение, причудливо разделенное живописными каменными перегородками, не доходившими до потолка, увитыми искусственным плющом и увешанными сверкающими среди него плоскими экранами. Свет был мягким, и не сразу становилось понятно, где находятся его источники. Середину «подковы» занимали бассейн и маленький японский сад камней. Крыша над ними была прозрачной.
– Что это за музыка?
– Музыка? А, это такое маленькое изобретеньице. Это музыкальный компьютер, простенький совсем. Он постоянно сканирует эфир в поисках голосов и ритмов в соответствии с запрограммированными гармониями, пишет на винчестер и проигрывает потом поблочно. И в машину подгружает.
– Это прелесть.
– Я рад, что тебе нравится.
– И это все? – повернулась к Майзелю Елена, закончив предварительный осмотр.
– Не совсем. Еще автономный блок аккумуляторов в полуподвале, – компьютеры, климатическая установка и охранный комплекс съедают немало, там же – оружейная комната и тренажеры, мастерская, продуктовые запасы на случай долговременной осады.
– В стеклянной башне?!
– Это не стекло, дорогая. Этот материал выдерживает выстрел прямой наводкой из корабельного орудия главного калибра с расстояния в один кабельтов. А инженерный ландшафт так проработан, что подобраться к зданию незамеченным невозможно. Впрочем, для тебя это, наверное, звучит, как квадратный трехчлен.
– А вот и нет, – Елена еще раз огляделась. – Конечно, человеческое жилье выглядит несколько по- другому, но мне тут действительно нравится. А кухня здесь есть?
– Конечно, – Майзель жестом показал направление.
Они вошли в кухню, и Елена мысленно ахнула – мечта хозяйки, с огромной плитой, рабочим пространством и мойкой в центре, из матового металла благородного серебристо-серого оттенка.
– Ну, как? Сойдет?
– Я уже сказала, что мне нравится. А ванная?
– Даже две. Сейчас покажу. Раз тебе все тут нравится, может быть, тебе следует перевезти сюда свои вещи?
– Ты думаешь, мне действительно следует это сделать?
– Уверен.
– Ну...
– Я прошу. Пожалуйста.
– Хорошо. Я подумаю над этим.
– Ладно. Ты ведь останешься?
– Я...
Елена не успела закончить фразу, потому что раздалась трель телефонного звонка.
– Извини, – Майзель раскрыл аппарат и поднес к уху: – Говори, величество.
– Ты в офисе?
– Нет. Дома.
– О... Можешь подскочить?
– Я не один. С Еленой.
– Ага. Ладно. Тогда мы с Мариной заедем. Девочки поболтают, и мы обсудим с тобой кое-что. Подлетное время двадцать минут. Пока.
– Жду, величество. Пока.
Елена не слышала всего разговора, но и того, что она услышала, было достаточно:
– Зачем ты сказал, что я здесь?!
– Мне захотелось похвастаться.
– Что за детский сад, Данек! Он вызывал тебя? – Майзель пожал плечами и неопределенно покрутил головой. – Ты мог бы вполне поехать, это наверняка не было бы...
– Ежичек, все. Что выросло, то выросло. Давай посмотрим, чем у нас холодильник богат.
– Он что...
– Их величества будут через четверть часа. Ты знаешь, как кофейный автомат включается?
– Господи, какой невероятно длинный день!
Королевская чета вошла в дом. В этом было что-то трансцендентное – эти люди, особенно Вацлав V, всегда казались ей литературными персонажами, фигурами речи. Но это было не так. Они были настоящие.
