сранец... – Полина закурила новую сигарету. – И ты согласилась?
– Я стараюсь не дергать его по таким мелочам.
– Боже мой, – Полина покачала головой и посмотрела на Елену так, словно видела ее впервые в жизни. – Да это в миллион раз хуже, чем я могла вообразить!
Елена кивнула и зажмурилась, чтобы помешать выступить слезам.
– Полечка. Ну, при чем тут подарки. Не нужно мне от него ничего... Понимаешь?
– Да понимаю я все. Чай, не дура. Но ты же понимаешь, что будущего у этих отношений нет?
– Конечно. Только мне все равно. Плевать.
– Ох, Ленушка, как же так вышло? Не стоило тебе соглашаться на это!
– Ну, отчего же, – усмехнулась Елена и глубоко затянулась дымом. – Я столько всего узнала. Не только о нём, кстати. О себе тоже. Едва ли не больше.
– Я сейчас разревусь. Честное слово.
– Нет. Давай в другой раз как-нибудь. Вместе поревем. Но не сейчас.
– Что ты собираешься делать?
– Ничего. Будем жить счастливо, как кролики, пока нам что-нибудь по-настоящему не помешает.
– Сильно сказано, – Полина закурила, наверное, пятую сигарету. – Цитата?
– Вроде того.
– Ух ты. Он еще и умный.
– Угу. Умный. Здоровый, как черт. Ростом под два метра. Вот такой и вот такой, – Елена показала руками, какие у Майзеля габариты. – Железо на нем ковать можно и танки из болота таскать. А иначе не выдержать это всё.
– Что «всё»?
– Всё, Полечка. Всё, понимаешь? Господи, знала бы ты, что я видела. Что собираются они свернуть... И это только начало!
– Елена, да что с тобой?!
– Ничего со мной. Я в порядке. Пора поливать соусом наши шляпы, Полечка. И вообще...
– Давай подождем, пока уляжется гормональная буря.
– Буря не препятствует, Полечка, а, скорее, способствует.
– Тебе хорошо с ним, – Полина не спросила, а словно ответила на свой собственный вопрос.
– Мне хорошо с ним, – эхом откликнулась Елена. – Это должно каким-то другим словом называться, Полечка. Не знаю, каким. Такого не было никогда.
– Никогда?! Ох, Еленушка...
– Вот и я говорю. У него нет ничего, Полина. Костюм, рубашка, носки, туфли, телефон. Все. Больше ничего, понимаешь? Даже часов.
– А где он живет?!
– В кабинете. Нет, ну, я была у него дома, на самом деле. Это тоже командный пункт, такой, знаешь, в стиле Корбюзье... Все для фронта, все для победы.
– Опять цитата?
– Опять, Полечка, опять.
– И надолго тебя так хватит?
– Ах, да не знаю я ничего! Полина, он наш. Он на тех же книжках вырос. А рефлексии – и следа нет. Где-то потерялась в пути. Наш. И другой. Такой потрясающе другой... А люди! Ты бы видела его людей. Как они смотрят на него!
– Альфа-самец, в общем.
– Это всего-навсего термин, который ничего не объясняет и ничего не говорит. Они все в него влюблены. По уши. Ты знаешь, если бы они все дрожали и ходили на цыпочках, это было бы понятно. Но этого там в помине нет. Я ничего не понимаю. То есть, понимаю, просто поверить никак не могу.
– Ты будешь что-то писать?
– Обязательно.
– Чего ты сияешь?!
– Ничего. Это просто опять цитата.
– Боже ты мой, Елена!
– Я должна. Я должна рассказать об этом. Ради него. Ради людей. Ради нас всех. Они просто не могут ничего объяснять, потому что они скорая помощь, а не сериал про скорую помощь. Понимаешь? А мы... Мы их не поняли и испугались. И продолжаем держаться за наш испуг, потому что так нам проще и понятнее. Это неправильно. Несправедливо, – Елена закурила снова, даже не притронувшись к принесенной еде. – Ты сейчас не обращай на меня внимания, хорошо, Полечка? У меня такое творится в голове и не только, что я не могу говорить членораздельно. Мне хочется все выпалить одним предложением, но я не могу. Это должно отстояться, отлежаться, распасться на какие-то внятные слова!
– А король?
– Что король?
– Они в самом деле друг к другу кофе попивать ездят?
– Да. Сама при этом присутствовала, – улыбнулась Елена. – Дети – спать, а мы – на кухню.
– Ты... ты что... ты тоже?! И в каком качестве?
– В качестве стратегического партнера, – Елена усмехнулась. – Очень даже нормально. Никаких церемоний. Милейшие люди. Особенно ее величество. С королем нам не так чтобы уж есть о чем поговорить. А с ней... Как будто мы с ней сто лет знакомы. Разговор с полуслова начался и никак не закончится, знаешь ли. А от детей я просто без ума. И эти двое... Они не просто друзья, Полечка. Это... Я вообще не знаю, как это объяснить. Даже не как братья. Они как две руки или два глаза. И разговаривают они так друг с другом... Какими-то полупредложениями. Один за другого фразы договаривает. Или надевают эти японские доспехи и начинают лупить друг друга палками. И орут... Два бешеных огурца. Никогда не видела, чтобы мужчины вот так...
– Еленушка. Тайм-аут. Умоляю.
– Конечно, Полечка, конечно.
– Ты поешь. Правда. Это надо сначала жевать, потом глотать. Не перепутай, ладно?
– Постараюсь, – хмыкнула Елена.
– Он слова-то хоть говорит?
– Говорит, – на лице Елены мелькнуло что-то. – Почти все.
– Ах, так?!
– Нет, Полечка... Просто у него это так тоже, кажется, первый раз. Мы ведь все боимся ошибиться. Это так больно потом. Он не хочет, чтобы было больно. Я понимаю. Хорошо понимаю.
– Что значит – «у него тоже»? А у кого еще? У тебя? – Елена кивнула несколько раз быстро-быстро. – Ах, Боже, Еленушка... Конечно. Если так, тогда... какая тогда разница, что про него говорят.
– Правильно про него говорят. Он такой. И не такой. Он чудовище. Но внутри... Там, внутри, на самом деле... Там маленький мальчик, который хочет всех полюбить. И чтобы его полюбили.
– Ничего себе любовь!
– Полина... Лишь тогда дело можно назвать настоящим, когда под ним струится кровь. Не может быть по-другому.
– Да, хорошо, но что же они вытворяют?!
– Ты даже не представляешь себе, что они вытворяют. Это просто не лезет ни в какие ворота. Они совсем иначе воспринимают действительность, Полина. Не как данность, а как вариант.
– Что это значит?
– Как вариант, понимаешь? Им не нравится так, как им дано. И они берут и вводят переменные или постоянные. Меняют условия задачи. Чтобы заранее придуманное решение было правильным.
– Это что, хорошо?!
– Это потрясающе.
– Да уж...
– Мы просто живем внутри раковой опухоли, Полина. То есть не мы... Весь мир. И вдруг, каким-то совершенно непостижимым образом, внутри этой раковой опухоли снова начали расти здоровые клетки. И
