вскоре победу.
В открытом чемпионате Австралии 1960 года принял участие советский гроссмейстер Юрий Авербах. Рассчитывая длинный вариант в партии с опытным австралийским шахматистом, международным мастером Сесилем Пурди, он ошибочно решил, что его противник не имеет права делать рокировку, потому что ладье придется перейти «битое» поле. Когда Пурди все-таки рокировал, Авербах искренне удивился и спросил:
– А разве здесь можно делать рокировку?
Пурди внимательно посмотрел на гроссмейстера и, когда убедился, что тот не шутит, недовольным тоном пояснил:
– Да, можно. Ведь не король, а ладья проходит через «битое» поле.
Авербах в знак согласия кивнул головой, и партия продолжалась. Австралийский шахматный журнал «Чесс уордл» вскоре опубликовал отчет о чемпионате, где в адрес советского шахматиста была высказана такая реплика: «Книги по шахматам пишет, а сам правил не знает!»
Наум Рашковский во время 40-го чемпионата СССР (Баку, 1972 год) спросил Владимира Тукмакова:
– Что это за правило пятидесяти ходов?
Тукмаков ответил:
– Если за 50 ходов не было взятий и не сделано ни одного хода пешками, то партия может быть признана ничьей по желанию одного из соперников.
Однако такой ответ любопытного Рашковского не успокоил. Последовал еще вопрос:
– А фигуры могут ходить?..
Ошибся, делая короткую рокировку, американец Герман Стейнер в партии против бельгийского мастера Эдгара Колле (Будапешт, 1926 год). Короля он поставил не на «g1,» а на «h1». Колле не обратил на это внимания, игра продолжалась.
Стейнеру удалось выиграть, но по ходу встречи он преодолел немало трудностей из-за неудачной позиции короля на «h1». Противники сели анализировать. Тут Колле заметил ошибку. Он потребовал переиграть партию, но судьи оставили результат без изменения на том основании, что протест поступил после завершения игры.
После успешно завершенного Хосе-Раулем Капабланкой 2 декабря 1919 года сеанса одновременной игры в палате общин Британского парламента (+34 -0 =2) один из репортеров спросил кубинского гроссмейстера:
– Каково ваше мнение об игре противников?
– Я не заметил среди них особо глубоких стратегов, – сказал Капабланка, – но обратил внимание на одного весьма хитроумного тактика. Этот джентльмен то и дело пытался либо делать лишний ход, либо незаметно снять с доски одну из моих фигур, когда я подходил к другим доскам.
Взглянув на очередную позицию во время сеанса одновременной игры, Эммануил Ласкер обратился к своему партнеру:
– О, в нашей партии вы преуспели!
– Я рад слышать это, – радостно ответил на похвалу любитель.
– Да, но преимущество достигнуто потому, что, пока я сделал 13 ходов, вы сделали 14.
Незадачливый шахматист, разбирая варианты, двигал по доске фигуры и к приходу Ласкера не смог восстановить позицию.
Два хода подряд пытался сделать в одной из партий II Московского международного турнира (1935 год) Капабланка. После очередного хода он забыл перевести часы. Прогуливаясь по турнирному залу, экс- чемпион мира увидел, что часы его идут. Капабланка поспешил к своему столику. Позиция была простой. Мельком взглянув на расположение фигур, он передвинул одну из них и перевел часы.
– Пардон! – закричал его противник. – Я еще не сделал своего хода.
Экс-чемпион вежливо извинился за свою рассеянность и вернул фигуру на прежнее место. Московские судьи лишь улыбнулись. Наказание за такое нарушение правил не предусмотрено.
Забавный случай произошел с польским мастером Давидом Пшепюркой на международном турнире в Кечкемете (1926 год).
Размышляя, чем лучше забрать ладью, Пшепюрка надолго задумался. Дальнейшее развитие событий вызвало сенсацию в зрительном зале. Пшепюрка взялся за ладью «d2» и сбил своего слона «b2». Удивленный необычным ходом, партнер решил посмотреть, что будет дальше, и взял ладьей пешку «а2». Пшепюрка вновь погрузился в раздумье. Наконец, он заметил, что на доске происходит что-то странное.
– Черт побери, где же мои фигуры? – обратился он к противнику.
Судья турнира гроссмейстер Геза Мароци, едва сдерживая смех, восстановил позицию, игра продолжилась.
Джентльмены не перехаживают
Строгое правило «взялся – ходи» доставляет немало неприятностей нетерпеливым шахматистам. Нередко в момент хода они вдруг замечают, что выбранное ими продолжение ведет к проигрышу.
Когда на доске возникали особенно острые и сложные позиции, Михаил Иванович Чигорин, чтобы не сделать поспешного хода, старался держать руки… в карманах.
В любительских партиях шахматисты иногда разрешают своему сопернику переходить. Во время одной такой партии почтенного возраста посетитель клуба попал в тяжелое положение и надолго задумался. Наконец он сделал ход, но тут же получил мат.
– Позвольте взять ход назад, – обратился старичок к своему партнеру.
Ему разрешили. Позиция была безнадежной, но старичок упорно искал возможность защититься.
– Все равно мата избежать нельзя, – вежливо заметил партнер.
– В таком случае, будьте добры, возьмите и вы свой последний ход обратно, – попросил старик.
Приближался цейтнот.
– Судья! – в тишине турнирного зала раздался громкий голос одного из участников. – Накажите моего соперника: не говоря «поправляю», он брался за крайнюю пешку.
– А чем вы докажете его вину? – спросил арбитр.
– Вот запись партии, а пешку он на прежнее место не поставил.
Неожиданное заявление соперника и строгий взгляд судьи несколько смутили «нарушителя», и он тоном провинившегося стал оправдываться:
– Я просто сделал пешкой ход h3 на h4…
Если шахматист берется за фигуру, которой невозможно сделать ход, то такое нарушение теперь не наказывается. Однако раньше кое-где поступали по-иному.
В партии Н. Николас – Р. Миллс (чемпионат Шотландии 1880 года) после ходов 1. e4 d5 2. ed Ф:d5 белые имели вполне разумное намерение пойти 3. Кc3.
