маленькой книжке, только когда она выпала из его плавок на пол. Он поднял ее. Надо каким-то образом вернуть, подумал он, и его кожа разгорелась от воспоминаний. Он листал книжку, размышляя, как вернуть ее. 'Привет, миссис Форестер. Наверное, вы будете рады снова увидеть ее. Я нашел это в вашей квартире', — репетировал он.
— Правильно, — сказал он вслух. — Я случайно нашел ее… и непроизвольно сунул за пояс плавок. Точно. Это звучит прекрасно!
Затем он решил бросить книжку на ее шезлонг, пока она будет купаться… положить в конверт и опустить в почтовый ящик… выбросить. Он так и не принял никакого решения, желая сделать правильный шаг и остаться не пойманным. Он подумал, не стоит ли просто сказать ей правду, и тут же отбросил эту мысль. Размышляя над судьбой записной книжки и листая страницы, он наткнулся на удивительный факт: внутри обложки вслед за отпечатанным заголовком 'Эта книжка принадлежит' шло имя Марджори Эплбаум.
— Черт! — прошептал Шелдон, широко раскрыв глаза. — Черт!.. выбросить!
Но, не имея времени, он бросил книжку в кучу грязной одежды, принял душ, оделся и помчался на велосипеде к закусочной.
Мистер Фишбейн встретил его в дверях с карманными часами в руке.
— Шестнадцать минут, — сурово сказал он. — Вам повезло, молодой человек.
Мистер Фишбейн даже не представлял, как повезло!»
… Напечатав последнее предложение, я пришла в восторг от причудливого образа Бренды и сюжетного поворота. Хотя я пока еще не знала, как попала красная книжка Марджори в квартиру миссис Форестер, но была уверена, что права, поместив ее туда, а хорошее объяснение появится по ходу дела.
Когда я прочитала написанное, чувство стыда затопило мое радостное настроение. 'Как я могла представить Шела, моего сына! в такой ситуации. И даже если это хоть отдаленно соответствует причудливой реальности, как я могла писать об этом? Что могут люди подумать о женщине, которая пишет так о своем сыне? Что я сама должна о себе думать? Неужели я настолько извращенная? Нет. Это художественное воображение'. Я спорила сама с собой, зная, что несколькими ударами пальцев Шелдон, уже далекий от моего Шела, превратится в Алана, Джо или Стивена. Затем весь эпизод будет перенесен в новый роман Слоан И. Даймонд, и все следы Шела сотрутся.
Однако я покраснела.
Глава восьмая
В два часа дня мне предстояла встреча с доктором Пресмэном. Когда я шла к Башне, чтобы принять душ и одеться, мое внимание привлекли громкие пронзительные крики двух чаек, ссорящихся у лестницы променада. Казалось, нападала птица поменьше. Она клевала большую чайку и пыталась засунуть свой клюв в ее. 'Требует еду', — решила я. Хотя меньшая чайка и не совсем выросла (я предположила, что это мальчик), он не был уже птенцом, которого должна кормить мать. И большая чайка воевала со своим отпрыском, отбегала от него, но не очень далеко. В конце концов юноша пошел прочь. Усвоил ли он урок? Или просто сдался? И тогда мать побежала за ним и пронзительно кричала, пока сынок не вернулся. Они продолжали свою мучительную игру, пока я поднималась по ступенькам и пересекала променад, думая про себя: 'Вот что случается, когда они еще не совсем взрослые; прощание с материнством — нелегкое дело даже для птицы'.
— Меня немного пугают эти головокружения, доктор Пресмэн, — говорила я племяннику Эммы Чэнкин в его кабинете в среду днем, решив не напоминать ему о нашей первой встрече двухлетней давности, и была разочарована и благодарна, что он не вспомнил сам. Вообще-то я едва узнала мужчину, встретившего меня, только прядь надо лбом напоминала прежнего бойскаута из супермаркета, но даже она казалась другой — поседевшей.
— Я хочу осмотреть ваши глаза, Алисон. Поднимите голову и смотрите прямо перед собой, — командовал он, приближая свое лицо к моему, пока офтальмоскоп в его руке не разделил нас.
Доктор Пресмэн вглядывался в мои глаза, а я не смела дышать, чтобы не выдать своего смятения. Меня осматривал очень привлекательный врач… очень красивый врач на расстоянии поцелуя.
— Прекрасно, Алисон. С глазами все в порядке.
— Моя подруга считает, что все дело в голове, — сообщила я пряди над незнакомым лицом.
— Возможно. Симптомы, которые вы описываете, часто соответствуют процессам, происходящим во внутреннем ухе.
Доктор Пресмэн открыл высокий стеклянный шкаф, полный пластмассовых моделей увеличенных органов: мрачный музей человеческой анатомии. Он выбрал ухо, принес его мне и раскрыл.
— На вид довольно сложно, — сказала я.
— Вот костный лабиринт, — начал он лекцию, указывая на три костистых полости. — А внутри видны трубочки лабиринта мембраны…
Я пыталась следовать за доктором через лабиринт медицинского жаргона, но совершенно заблудилась, хотя несколько лет назад написала статью об отите — роке, преследующем матерей дошкольников.
— Понимаю, — солгала я.
— Похоже, у вас проблемы с вестибулярным аппаратом, — пояснил он.
— Понимаю, — повторила я, пытаясь найти связь между психическим и физическим равновесием.
Закончив осмотр, доктор Пресмэн нацарапал что-то на листке бумаги.
— Я хочу, чтобы вы сделали магнитно-резонансное исследование головы — это вроде рентгена, — сказал он, вручая мне листок с неразборчивыми каракулями. — Моя секретарша даст вам брошюру с разъяснениями. Вы сможете на этой неделе?
— Да. Я в отпуске…
Тихий стук в дверь возвестил о прибытии лаборантки, как будто точно знавшей, когда появиться.
— Барбара сделает вам анализ крови, и позвоните мне, если вам станет хуже или появятся какие- нибудь вопросы. И, Алисон, не волнуйтесь. Не думаю, что у вас что-то серьезное.
Очевидно, он хотел успокоить меня, но я разволновалась еще больше.
— И, пожалуйста, передайте от меня привет тете Эмме. Она стала моим главным источником пациентов. И любимым — она посылает мне только красивых, — сказал он, направляясь к двери.
Я снова напряглась, не уверенная, старается ли он успокоить или очаровать. Смущенная присутствием лаборантки, я вцепилась в свою рубашку и уставилась на гигантское ухо на столе.
Вернувшись домой около четырех, я обнаружила на автоответчике послание Шела:
— Мам, тебе не нужна компания на ужин? Позвони мне. Я свободен и на мели. Угощаешь ты.
В шесть часов Шел явился на ужин.
— Мам, ты странно ведешь себя.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Ты выглядишь очень счастливой. Что случилось?
Мой сын хорошо меня знает.
— Ничего серьезного. Я счастлива, потому что ты ужинаешь со мной, — сказала я, вынимая мясной соус из микроволновой печи и тыча ножом в не желавшие размораживаться ломти мяса.
Сунув блюдо назад в печь, я полила макароны растопленным маслом и щедро посыпала чесноком, а Шел принес из холодильника бутылку диетической пепси.
— У нас опять спагетти? — спросил он.
— Почему 'опять'? Я уже вечность не кормила тебя ужином! И потом, мои спагетти — твое любимое…
