Даниэль подался вперед.
— К примеру, можешь продать тот вульгарный камень, который ты именуешь обручальным кольцом, — сорвалось с его побледневших губ. — Если ты еще не сделала этого. Не мог не обратить внимания, что ты его уже не носишь.
Вспомнив, как Даниэль гладил ее ладонь в саду, Лесли инстинктивно прикоснулась к безымянном пальцу левой руки. Воспоминание причинило физическую боль, подобно грубому прикосновению к кровоточащей ране.
— Оно в ящике твоего стола, — ответила она, и боль звучала в ее голосе. — Я никогда не прикоснусь к нему снова, что бы ни случилось. Ты прав, оно вульгарно. Точно так же, как и сам Симон. Точно так же, как и ты, Даниэль, когда говоришь мне все это.
Он не отвечал, и Лесли на негнущихся ногах направилась к двери. С порога обернулась.
— Забавно, — сказала она, и, хотя голос ее уже дрожал от сдерживаемых рыданий, она была слишком взбешена, чтобы чувствовать по этому поводу какое-либо смущение. — Я думала, что тебе будет трудно занять его место, но я ошибалась. Ты такой же, как он! Точно такой же!
'Ты такой же, как он…'
Даниэль никак не мог понять, почему эти слова так его задели. Лесли явно хотела его оскорбить в отместку за его справедливую критику. Но это просто смешно: что может быть обидного в сравнении с Симоном?
Но тогда почему брошенный в запале упрек застрял в его мозгу, словно отравленный дротик, превратив ночь в бесконечный кошмар?
'Ты такой же, как он! Точно такой же!'
Он поспешно натянул на себя рубашку и принялся яростно застегивать пуговицы. Одна пуговица оторвалась и отлетела в сторону. Даниэль даже не нагнулся за ней — будь он проклят, если начнет ползать по полу, нашаривая пуговицу, которая оторвалась исключительно для того, чтобы его позлить! А все из-за этих непонятных слов, будь они неладны:
— 'Ты такой же, как он! Точно такой же!'
Даниэль выругался, снял рубашку и потянулся за новой. Какого черта он вообще об этом думает? Через час он будет у доктора Флетчера, ему наконец снимут эти проклятые бинты, и он опять сможет бегать, прыгать, танцевать и вообще наслаждаться жизнью. Вот тогда-то он покажет Лесли…
Робкий стук в дверь прервал его размышления, не дав додумать, что именно он покажет Лесли.
— Мистер Даниэль! — Безошибочный радар Аннетт, видимо, подсказал ей, что Даниэль заканчивает одеваться. — Можно войти? Вам посылка.
Нахмурившись, он начал натягивать туфли, стараясь не стонать, хотя ногу от колена до бедра тут же пронзила острая боль.
— Конечно! Что еще за посылка?
Судя по одышке Аннетт, когда она вошла в комнату, это была очень тяжелая посылка, и Даниэль почувствовал неловкость от того, что не может ей помочь.
— Надо было попросить Брайана принести ее, — грубовато сказал он. — Ты когда-нибудь надорвешься, если будешь таскать такие тяжести.
— Уф-ф-ф! — выдохнула Аннетт, со стуком поставив ношу на какую-то деревянную поверхность, вероятно, на письменный стол. — По этой лестнице мне приходилось таскать и вас, когда вы были маленьким, а уж вы-то весили побольше, чем эта коробка. — Ее прерывистое дыхание раздавалось теперь совсем рядом. — Она от какого-то мистера Келтона и, похоже, набита кирпичами. Тяжелая как сталь!
— Как свинец, — машинально поправил Даниэль. — Который час?
— Почти двенадцать. Пора ехать, если не хотите опоздать. Разумеется, — судя по голосу, экономка улыбнулась, — если вам не к спеху, можно позвонить, и доктор Флетчер с удовольствием перенесет ваш визит на следующую неделю.
— Черта с два я позволю ему это сделать, — улыбнулся в ответ Даниэль.
Итак, каковы бы ни были его прочие качества, Келтон оказался в высшей степени пунктуальным человеком.
'Ты такой же, как он! Точно такой же!' Только сейчас Даниэля осенило, почему эти слова так сильно на него подействовали. Стало невыносимо обидно сознавать, что Лесли так считает. По стечению обстоятельств она знала Симона куда лучше, чем он, его родной брат. Гораздо раньше Даниэля она поняла, как неузнаваемо Симон переменился. Лесли была здесь и наблюдала процесс воочию. Даниэль же, как справедливо заметил Келтон, слишком много времени провел в джунглях.
Но если Лесли все знала, почему она согласилась выйти за Симона замуж? Неужели только для того, чтобы оплачивать долги своего отца? Что-то здесь не сходилось. Не такой женщиной она была, чтобы пожертвовать собственным счастьем в угоду порочным наклонностям Джека Стиворта.
Даниэль с силой сжал кулаки. Пришло время заставить Лесли ответить на все эти вопросы. Раньше он боялся сильно на нее давить. Боялся, что она будет продолжать лгать. Впрочем, вполне возможно, Даниэль горько усмехнулся, что на самом деле он боялся услышать от нее правду. Однако теперь стало очевидно, что дальше так продолжаться не может. Лесли нравилась ему при жизни Симона, его влечет к ней и сейчас. Но у них не может быть будущего, пока они не заставят прошлое стать прошлым. Они должны откровенно поговорить. Сейчас он уже достаточно окреп, чтобы заставить ее сказать правду. И — чтобы выдержать эту правду.
— Аннетт, не могла бы ты оказать мне услугу? — Даниэль протянул вперед руку и тотчас почувствовал, как ее сжала теплая, добрая ладонь Аннетт.
— Все, что угодно. Только не просите, пожалуйста, утащить эту коробку.
— Передай Лесли, что я прошу ее отвезти меня к доктору.
Казалось, экономка на мгновение заколебалась, затем подчеркнуто вежливо сказала:
— Что ж, это я сделаю с огромным удовольствием.
— Не исключено, что она начнет отказываться, — осторожно заметил Даниэль, не будучи уверенным в том, что и насколько известно Аннетт. — У нее сегодня ответственная встреча с мистером Хаггерти…
— Встреча состоится после обеда, — нетерпеливо прервала его Аннетт, которой идея, похоже, нравилась все больше и больше. — Вы к тому времени десять раз успеете вернуться. Вдвоем с Мирандой мы сумеем ее уговорить!
Улыбнувшись, он пожал ее руку.
— Тебе нравится Лесли, правда?
— Как она может не нравиться! — Экономка фыркнула, как будто вопрос этот показался ей в высшей степени странным. — Да я влюблена в нее до безумия, как, впрочем, и все, кто с ней знаком. Уж вам-то это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было!
Даниэль вздрогнул и отчаянно пожалел, что не может видеть в эту минуту глаз Аннетт. Что она хотела этим сказать?
— Все в нее влюблены?
— Ну, — замялась Аннетт, — за исключением, может быть, Симона. Нет, как женщина она ему, конечно, нравилась. А вот любить он по-настоящему никого не любил. Во всяком случае — в последние годы. Что же касается остальных, то тут я могу сказать наверняка: все просто без ума от Лесли…
В том числе и вы, мысленно закончил за нее Даниэль. Итак, всем все было известно: Симону, Келтону, Аннетт… Похоже, вся Калифорния знала о его чувствах к Лесли Стиворт. А он считал себя таким осмотрительным.
— Ответь мне на один вопрос, — внутренне холодея, спросил он. — Как к этому относился Симон? К тому, что в нее были влюблены… все?
Наступила долгая пауза, во время которой — Даниэль это знал — пожилая женщина обдумывала ответ. Она бы никогда не смогла солгать ему и сейчас подыскивала такие слова, чтобы правда не оказалась для него слишком болезненной.
— Конечно, ему это было небезразлично, — медленно начала Аннетт, вероятно, вспомнив о том, что плохо владеет английским, а потому стараясь выражать свои мысли как можно понятнее. — Но относился он к этому не так, как вы думаете. Симон был словно охотник, у которого из-под носа пытаются утащить
