Одри не видела лица Фреда, но ей показалось, что в его масляном тоне явственно скользнула нотка раздражения: какого черта ты неизвестно с кем прохлаждаешься на пляже, когда тебя ждут сильные мира сего? Типичный хамоватый сноб, подумала она, глядя на тысячедолларовый пиджак Фреда.
Однако Джон то ли не заметил, в каком родственник возбуждении, то ли сделал вид, что ничего не видит.
— Послушай, Фред, — весело бросил он, — пусть Юджин срежет самую большую белую розу, сунет ее в бутылку мартини и отнесет в номер сенаторши. Можешь поверить, через пять минут она забудет, что меня нет на месте.
Тысячедолларовый пиджак, казалось, вот- вот лопнет по швам.
— Нет на месте?!!
Джон примирительно потрепал кузена по плечу.
— Прости. Я не могу нарушить слово. Понимаешь, я только что предложил мисс Клиффорд свои услуги в качестве гида.
Фред побагровел от злости, и Одри, воспользовавшись паузой, торопливо вмешалась:
— А я, — обратилась она к Джону, — только что отказалась от ваших услуг. Я же сказала вам, мистер Олтман, что мне лучше работается в одиночестве. Кроме того, я ни в коем случае не хочу отвлекать вас… — она понизила голос, — от самой супруги сенатора.
Как ни странно, Джон не пытался спорить, а лишь удивленно вскинул брови.
— Вы назвали меня мистером Олтманом?
— Ну хорошо, Джон, — невозмутимо поправилась Одри. Если ему так хочется, можно называть его и по имени. — Что ж, было очень приятно познакомиться с вами обоими…
— Но вы этого не сделали.
Она ошеломленно подняла на Джона глаза.
— Простите?
— Вы не знакомились со мной. — Под его тяжелым пристальным взглядом Одри почувствовала себя мышкой, на которую смотрит огромный голодный котяра. — Однако же знаете, как меня зовут.
Она внутренне содрогнулась, поняв, что попала впросак, оказалась на грани разоблачения. Какая дура! Надо все же сначала думать, а потом уж открывать рот!
— Ну, к чему такая скромность? — Одри заставила себя выдавить улыбку. — Кто в Сент- Вудбайне не знает отель «Буревестник» и его хозяев братьев Олтман?
— Но вы ведь не местная. — Он пожал плечами. — Я не собираюсь льстить себе, утверждая, что моя известность простирается дальше, чем за двадцать миль отсюда.
— Возможно, вы недооцениваете себя, — возразила Одри, стараясь, чтобы в голосе не было ни иронии, ни намека на флирт.
— Ну да, еще чего! — не выдержав, фыркнул Фредерик. — Трудно даже представить, чтобы Джон недооценил себя. Впрочем, нам пора, — сказал он с уже нескрываемым раздражением и, подавая пример, сделал пару шагов по направлению к отелю. Увидев, что никто не последовал за ним, вернулся. — Послушай, упрямец. Ведь эта мисс сказала, что предпочитает работать в одиночестве. И тебе лучше оставить ее в покое.
Джон не ответил, по-прежнему глядя на Одри. Та со спокойствием, на какое только хватило сил, встретила его пристальный взгляд.
— Черт бы тебя побрал, Джон! — Нетерпение Фредерика было готово выплеснуться через край, что чувствовалось по дрожащему от возмущения голосу. — Ты же знаешь, что позарез нужен мне. Пожалуйста!
Пожалуйста? Одри уставилась на старшего из братьев. С каких это пор Олтман-старший стал таким вежливым, тем более по отношению к тому, кто находился ниже его на социальной лестнице.
Из рассказов сестры Одри знала, что Джон был бедным родственником, который обосновался в этом райском курортном местечке, можно сказать, благодаря милости кузенов и у которого не было ни цента на счету.
Наконец Джон повернулся к брату.
— Ты прав, — миролюбиво согласился он. — Мы не должны мешать нашим гостям. Что ж, в таком случае прощайте. — Молодой человек замешкался, осененный какой-то мыслью. — Вы же будете сегодня вечером на приеме? Насколько мне известно, мистер Эрскин изъявил желание там появиться. Так что, надеюсь, мы еще встретимся. — Он ехидно улыбнулся, давая понять, что прекрасно понимает, почему Одри чурается более близкого знакомства, и заодно, что от него не так-то просто отделаться.
Этот человек опасен, подумала Одри. Ох, права была Эстер, говоря о его дьявольской хитрости. Девушка с достоинством приняла вызов.
— Не сомневаюсь, что без труда найду вас. Вы же будете исполнять роль жиголо при мадам сенаторше, не так ли? А ее можно будет узнать по белой розочке, ведь ничем иным, она, видимо, отличиться не может, коль скоро выбрала в кавалеры вас.
Джон, однако, выделялся в толпе даже без дамы с розочкой. С пиратским загаром, в белом фраке, он являлся на этом сборище самым сексуальным мужчиной.
К девяти вечера в зале приемов «Буревестника» яблоку негде было упасть. А публика… Каждый житель южного побережья Джорджии, который претендовал на маломальскую известность и обладал хоть толикой власти или счетом с пятизначной цифрой, был здесь. Пропустить большой раут в «Буревестнике» значило бросить вызов обществу.
Одри обреченно сидела за столиком рядом с Эрскином. Подчеркнутое молчание Натана давало понять, что он глазом профессионала уже окидывает окружающую обстановку, кадрирует возможные сюжеты, ставит свет и выбирает ракурсы.
Зал приемов недавно отреставрировали, отдав предпочтение мягкой гамме: стены обтянули бежевого цвета шелком, дубовый паркет натерли до зеркального блеска. Пышные букеты роз украшали каждый стол, а огромные канделябры поблескивали сотнями хрустальных слезинок.
Дамы, как и рекомендовалось в приглашении, были в вечерних туалетах, но, словно сговорившись, предпочли неброские тона — белые, нежно-розовые, кремовые. Мужчины, проявив солидарность, а может быть, из-за жары, также вырядились в светлые костюмы.
Одри была поражена великолепием нарядов, обилием драгоценностей и не могла не поддаться очарованию обстановки. Деньги Олтманов позволили воссоздать ту красоту, которой когда-то славился отель. И, должно быть, на это пошла немалая доля их средств.
— Тебе стоит потанцевать.
Одри удивленно повернулась к Эрскину. По мере того, как у него прогрессировала какая- то старческая болезнь, говорить ему становилось все труднее и обычно он ограничивался короткими фразами: «Пожалуйста, пленку» или «Замерь выдержку». И конечно же, он не собирался тратить запасы энергии, чтобы уговаривать ее танцевать.
— А стоит ли? — Она прикоснулась к руке старика, уже не впервые удивившись, что его тонкие хрупкие кости обтянуты лишь тонким слоем кожи. — Я прекрасно чувствую себя рядом с вами. И вообще считаю, что истинное наслаждение праздник доставляет, когда смотришь на него со стороны.
— Еще бы, — выдавил из себя Эрскин, — так гораздо безопаснее. По крайней мере, не облапит какой-нибудь нахал.
Наткнувшись на проницательный взгляд его серых глаз, Одри засмущалась и, чтобы куда- то деть руки, принялась теребить салфетку.
— Значит, вы считаете, что лучше соблюдать дистанцию?
— Нет. — Он свел к переносице кустистые поседевшие брови. — Необходимо общение с этой публикой, если мы заинтересованы в по-настоящему захватывающих снимках. Надо прочувствовать обстановку, понять, что представляют собой эти люди, этот отель, да все вокруг.
Одри заулыбалась. Все съемки Эрскин строил именно таким образом: сначала буквально впитывал в себя атмосферу, а потом старался передать свои ощущения на пленке. В данный момент его указания совпали с ее намерениями. Она сама планировала поближе познакомиться с Олтманами, задать им несколько осторожных вопросов. Вдруг повезет, и еще до окончания съемок ей удастся узнать, кто из этой троицы соблазнил Эстер в ту роковую ночь.
