Появилось новое акционерное общество под поэтическим наименованием «Комета». Акционерами были Валевский, возглавлявший группу банков, Дубяга и Попов. Общество намеревалось захватить в свои руки горные богатства Маньчжурии, поставить заводы и фабрики на берегу Желтого моря, а когда пронесся слух, что вслед за дорогой к Порт-Артуру Витте поведет дорогу на Пекин, «Комета» решила не удовольствоваться Маньчжурией, но потрудиться и в Китае.
Осенью Алексей Иванович собирался с экспедицией в маньчжурскую тайгу, чтобы самому быть свидетелем всех открытий, а также чтобы поближе познакомиться со страной.
В Харбине, в новой харбинской гостинице, он встретился накануне отъезда с инженером Дубягой. Встретился в номере, за столиком, покрытым пестрой модной скатертью. Дубяга пил коньяк, ел селянку и в сотый раз читал только что полученную инструкцию.
— Никаких частных обществ! — бормотал Дубяга. — Никаких частных предпринимателей, одиночек! Все скупить агентам банка. Приложена еще копия отношения к нашим дипломатическим представителям и даже начальникам отдельных отрядов охранной стражи.
Якобы, во-первых, частные предприниматели наши бедны, не имеют капиталов и, когда придут сроки вложений, ничего в дело вложить не смогут.
Якобы, во-вторых, они, то есть частные предприниматели, суть не кто иной, как подставные лица японцев и американцев. Приводится пример с японским промышленником Ивасаки Токуро, который у поручика Капустина приобрел никелевое месторождение. Излагается допрос Капустина, который якобы не знал, что в своем владении имел никелевую руду.
Исходя из всего этого, образовано единое «Маньчжурское горнопромышленное товарищество».
— Что это вы бормочете? — спросил Алексей Иванович.
— Неожиданное происшествие… касается и вас.
— В каком смысле?
— В самом неприятном: в смысле катастрофы.
— Ничего не понимаю.
— Изложено все в высшей степени просто… — Дубяга еще раз прочел инструкцию.
— Позвольте, какое же это имеет отношение ко мне? У меня, у нас права, закрепленные, утвержденные… Право собственности, в конце концов!
— Совершенно точная российская действительность: циркуляр подписан Витте.
— Но ведь Витте больше не бог?!
— Друг мой, Витте всегда останется Витте. Итак, согласно этой инструкции, я должен скупить все ваши концессии, а также концессии акционерного общества «Комета», коего пайщиками состоим мы оба.
— Но я не продам!
— Не продадите Витте? Батенька, он вас в бараний рог скрутит.
Они стали пить коньяк. Беременная горничная принесла новую порцию селянки. За картонной стеной шумели и смеялись. Там остановился проезжий журналист, в гости к нему зашли железнодорожные чиновники. Они обсуждали местную дороговизну. Извозчик за один конец умудрялся драть трешницу! Деньги здесь горят, но денег много, и оттого, что их много и они горят, создается в голове путаница. Называли фамилии тех, кто уже украл сотни тысяч, — в Маньчжурии крали не стесняясь. Журналист смеялся раскатистым басом.
— Что это за единое «Горнопромышленное товарищество»? — спросил Алексей Иванович. — И почему я не могу быть членом его? А Валевский?
— Валевский тоже не может.
— Но в чем же тогда дело? Кто же входит в это товарищество?
Дубяга тонко свистнул и указал пальцем на лоб:
— Витте — большой ум. Может быть, даже гений. «Горнопромышленное товарищество», банковское дело, пароходное дело! Перед нами универсальное государственное предприятие. Понимаете?
— Не понимаю ничего. Почему я должен уступать Витте свои концессии и почему я, обладатель концессий, не могу вступить в товарищество?
— Вы знаете, из кого будет состоять «Горнопромышленное товарищество»? Пайщики: государственный банк и два подставных чиновника из министерства финансов. Вот и все товарищество.
— Не может быть!
— Честное слово!
— Сумасшедший дом!
Алексей Иванович послал Валевскому телеграмму. У него возникали всё новые соображения; не дожидаясь ответа, он снова и снова слал телеграммы.
Из ответов стало ясно, что шел последний акт борьбы между Витте и Безобразовым. Сторонники Витте надеялись, что он победит, как побеждал своих противников в течение многих лет. Но из телеграммы Валевского Попов понял, что падение Витте предрешено: государю он надоел, и государь не только ему не верит, но даже подозревает в династической измене.
Бой между Витте и Безобразовым был как бы боем между русской буржуазией и дворянством, ибо Безобразов выступал как дворянин и православный. «Восточно-азиатская компания», замышленная им в противовес «Горнопромышленному товариществу», должна была служить прибежищем для частной предприимчивости, на которую Витте осмелился посягнуть. Ожидали, что членами «Компании» будут прежде всею предприимчивые дворяне. Называли имена князей Юсупова, Щербатова, Козловского, графов Ностица и Сумарокова-Эльстон.
«Пусть собирает себе дворянскую компанию, — думал Алексей Иванович. — Не опасная конкуренция: наши дворяне привыкли деньги мотать, а не наживать».
В Петербурге шла борьба, а здесь Дубяга и другие агенты Русско-Китайского банка скупали концессии. «Комета» перестала существовать, и все прочие концессионные предприятия Алексея Ивановича также перестали существовать. Но если победит Безобразов, все будет по-старому. Пусть же он победит скорее!
Ожидая исхода борьбы, Алексей Иванович отправился в Дальний. Дорога была неисправна, поезд шел медленно. За последнее время русских войск в Маньчжурии стало больше, но несмотря на то, что войск стало больше, хунхузы чаще портили железнодорожное полотно и даже нападали на солдат; чувствовалась японская рука.
На одном из разъездов южнее Мукдена поезд собирался простоять ночь. В вагон зашел офицер охранной стражи, рыжий, веснушчатый, оглядел Алексея Ивановича, представился:
— Капитан Шульга! Не желаете ли сойти, дружески посидеть, переночевать? Не блестяще, но все же не в вагоне.
— Конечно, желаю, — обрадовался Алексей Иванович.
Жильем капитана была фанза без кан, с деревянным полом, с русской железной печкой. Узкая кровать у стены, самодельный, руками денщика сбитый стол и несколько табуретов.
— Дворец русского офицера! — усмехнулся Шульга. — Не побрезгуйте и не посчитайте…
Он угостил Алексея Ивановича копченой козой и котлетами из козы.
— Вот вы, Алексей Иванович, один из тех деятелей, которые здесь, как говорится, насаждают. Да насаждаете-то вы плохо. Извините за откровенность, дорога никуда не годится. Не то что хунхузы — сама по себе разваливается. Не имею чести знать, инженер вы или нет, но расхищается все без зазрения совести! Мой знакомый путеец нажил за год триста тысяч, А за счет чего? Рельсы положены кое-как, местами гармошка, зигзаг. Вагоны то и дело срываются. А если потребуется быстрота движения? Уклоны слишком круты, повороты тоже, стока для воды нет — каждую весну сносит половину моего участка; та же картина и на других. Обидно, жизнь кладем, защищая и оберегая, а налицо мыльный пузырь. Работают как мерзавцы! Обалдели все от жажды стяжать и богатеть… Прошу прощения, если вы инженер или подрядчик.
— Не инженер и не подрядчик!
— Сердечно обрадован.
Через каждые пять минут капитан пил водку и после каждых пяти-шести рюмок выпивал кружку черного китайского пива. Веснушчатое лицо его наливалось кровью.
