участии в операции «Восход», секретность которой была важным элементом успеха. Он сыграл заметную роль в развертывании и окончании Средиземноморской кампании. Как заместитель начальника штаба Лемницер пользовался полным доверием фельдмаршала Александера.
Генерал Эйри начал служить с Александером еще до Эль-Аламейна. Это был опытный офицер британской разведки с хорошим знанием Европы, прекрасно разбирающийся в особенностях германского характера. Помимо перечисленных достоинств, оба офицера были восхитительными собеседниками и, к счастью, обладали неплохим чувством юмора, которое оказалось для них полезным во время полуюмористических, полуопасных перипетий их миссии. Вместе они составляли отличную команду.
Здравый смысл Лемницера Эйри дополнял пониманием европейских разведывательных дел.
Я рассказал им последние новости от генерала Вольфа, переданные Парильи, обрисовав довольно обескураживающую картину. С отъездом Кессельринга из Северной Италии, при полной неясности с его преемником, мы не могли оценить наши шансы заполучить человека, командующего германской армией, который разделял бы взгляды Вольфа на ситуацию. Кроме того, было нелегко получить нового командующего вермахтом, который действовал бы с необходимой скоростью. А потому, спросил я генералов, желают ли они ехать вместе со мной в Швейцарию и ждать там Вольфа или предпочтут вернуться в Казерту?
Мне стало легче, когда я понял, что их не смутил мой отчет. У Казерты не было иллюзий. Александер подумал, что важно иметь информацию о моих контактах из первых рук, оценивать сведения, которые мы получали через Вольфа, и – конечно, самое важное – разрабатывать возможности капитуляции. Нарисованная мною общая картина разногласий и смятения внутри германского командования оказалась для них новостью и имела огромное значение для их планов, даже если бы капитуляция оказалась делом отнюдь не ближайшего времени. Несомненно, очень скоро должно было начаться весеннее наступление союзников в Италии. Все, что можно было узнать в Швейцарии о намерениях и моральном духе немецкой армии и ее командиров, могло иметь решающее значение на финальных стадиях подготовки этого наступления. Генералы решили ехать со мной в Швейцарию.
Затем генералы сказали мне, что доклад фельдмаршала Александера о возможности капитуляции был отослан через Объединенный комитет начальников штабов в Москву. Эта новость облегчила мою душу в одном смысле. С самого начала я чувствовал, что единственная опасность, которая могла проистекать из моей встречи с Вольфом, заключалась в некоем маневре германской стороны с целью вбить клин между русскими и нами. Проще простого было бы для немцев устроить утечку информации к русским, что в Швейцарии ведутся некие секретные переговоры, в результате которых западные союзники выйдут из игры. Если у немцев были скрытые мотивы, а Вольф плясал под дудку Гитлера и Гиммлера, это был бы вариант ведения игры. Теперь русские получили информацию по официальным каналам союзников, и любые утечки от немцев не нанесли бы особого вреда. В то же время я с трудом мог себе представить, что Советы будут делать с такой информацией.
14 марта, пока мы находились в Аннемассе, генералу Лемницеру пришло послание от фельдмаршала Александера, где утверждалось, что Советы желают присылать представителей на любые переговоры, ведущиеся в Швейцарии. Лемницер послал ответ, где говорилось, что не будет возражений, чтобы к нам присоединился один русский, если он может говорить по-английски. (К счастью, мы тогда не знали, что Советы рассматривали вопрос о направлении в Швейцарию трех генералов.) На какое-то время вопрос стал чисто техническим. Как переправить русского генерала в Швейцарию? В то время у России не было дипломатических отношений со Швейцарией, а для русского нелегко прикинуться британцем или американцем, чтобы проехать в страну. Любой слух о том, что хотя бы один советский офицер тайно ввезен в Швейцарию, вызвал бы грандиозную сенсацию во всей стране и серьезно повредил бы всем нам, в частности – Вайбелю.
Поскольку у нас не было точных сведений о решении русских, мы решили отложить эту проблему и заняться более насущными делами, одним из которых был вопрос о том, какими легендами Лемницер и Эйри будут пользоваться в Швейцарии. Невозможно было использовать их истинные имена и звания и сфабриковать некое невинное объяснение их поездки, вроде обмена пленными, закупок для армии и так далее. Любой проницательный газетчик сообразил бы, что такие заслуженные генералы не поедут в Швейцарию с заданием подобного рода. Они должны быть кем-то еще, но кем? И с какими удостоверениями личности? В конце концов мы сошлись на том, чтобы дать им карточки-пропуска двух старших сержантов группы УСС, которые расстались с ними несколько неохотно, видя, как тают на глазах шансы провести отпуск в Швейцарии с пожиранием швейцарского шоколада и швейцарского сыра. Но приказ есть приказ. Так что Лемницер стал Николсоном, а Эйри стал Макнили, и на шеях у них висели карточки-пропуска, это подтверждающие.
Но, чтобы попасть в Швейцарию, им было необходимо не просто нацепить позаимствованные карточки- пропуска. В те дни швейцарские пограничники часто доскональным образом допрашивали приезжающих, и американские солдаты-отпускники не составляли исключения. Швейцарцам, к примеру, было известно, что американские солдаты намертво знают свой личный номер. Любое колебание в ответе на вопрос о номере было смерти подобно. Колеблющийся, очевидно, был самозванцем. В итоге генералы Лемницер и Эйри принялись запоминать личные номера двух сержантов, чтобы отвечать их безошибочно. Они также заучивали вкратце биографии парней, которых они изображали. Генерал Лемницер, в качестве Николсона, имел нескольких детей и жил на Лонг-Айленде. Намного меньше походило на правду, что генерал Эйри, с его четко выраженным британским произношением, должен был быть уроженцем Нью-Йорка, как Макнили. Когда они наконец дружно выступили, чтобы пересечь швейцарский пограничный пост, Лемницер пошел первым, и расспрашивали его весьма тщательно, так что генерал Эйри, ожидавший позади, слегка занервничал. Генерал Лемницер прошел освидетельствование, назвав свой личный номер без запинки. Когда дело дошло до генерала Эйри, к огромному облегчению последнего, ему задали всего два вопроса и позволили пройти.
Старшие помощники из УСС, сопровождавшие генералов, должны были проходить под своими подлинными именами. Вся команда перешла границу 15 марта и выехала в Берн. Оба генерала остановились в моей квартире. Берн – небольшой город, и мы решили, что для них безопасней провести день, глядя из окна на чудесный вид Альп либо слушая радио, и выйти на улицу, лишь когда стемнеет. Мы ждали сообщений от Вольфа.
Глава 8
Тайная встреча в Асконе
На протяжении всей войны в распоряжении Гаверница находились два уникальных участка поместья, принадлежавшего его зятю Эдмунду Г. Штиннесу, который из-за несогласия с политикой Гитлера эмигрировал в США вместе с семьей. Поместье было расположено в Асконе, у озера Маджоре, в Тицино, итальяноговорящем кантоне трехъязычной Швейцарии. В поместье была вилла прямо у озера и еще одна – в некотором отдалении на холме. Именно в тишине этого убежища Гаверниц выполнял большую часть своей секретной работы.
Рядом располагалось Локарно, прославленное после Первой мировой войны попытками установления мира. Международная мирная конференция вовсе не случайно проходила в 1925 г. именно в Локарно. Тихое озеро среди возвышающихся горных вершин создает атмосферу безопасности и спокойствия. Когда мы прибыли туда в 1945 г., было трудно поверить, что к северу и югу от этих гор громыхает война. Все вокруг дышало миром и сияло красотой.
Если уж было суждено состояться тайной встрече между союзниками и немецкими генералами, как мы это планировали, то это место было для нее идеальным.
Мы предвидели, что переговоры начнутся в виде отдельных встреч представителей с обеих сторон – союзников и немцев. Затем, если будет достигнут прогресс, состоится общее совещание двух групп воюющих сторон. Все это требовало тщательной подготовки. Представители обеих сторон нуждаются в безопасном размещении, и в то же время они должны находиться достаточно близко друг от друга, пока не будет достигнуто соглашение об общей встрече. Таким образом, эти две виллы, одна на озере, другая на холме, прекрасно подходили для наших целей. Деревья, горы и озеро создавали отдельное владение, закрытое для нежелательных пришельцев. Отели и постоялые дворы даже не рассматривались как место для подобного сбора. Поэтому мы стали воплощать в жизнь именно этот план. Гаверниц выехал туда, чтобы сделать необходимые распоряжения и закупить провизию – непростое дело, если учитывать численность
