Хани умолкла и уставилась в пустую кружку. — Мне кажется, я пытаюсь объяснить тебе, что за те годы это чудовище в виде тети настолько запугало меня, что я тотчас же исполняла все, что она мне приказывала. Такое ведь случается. А когда мне исполнилось десять лет, я стала ее рабыней. Я делала всю домашнюю работу. Я убирала за ней постель. Я стирала белье и гладила его. Я готовила еду. Я научилась делать все.
— Но вы ведь могли кому-то пожаловаться? — спросила Матильда.
— Кому? — сказала мисс Хани. — Да я к тому же была слишком запугана, чтобы жаловаться. Я же говорю тебе, я была ее рабыней.
— Она била вас?
— Не хочу об этом говорить, — сказала мисс Хани.
— Как это все ужасно, — проговорила Матильда. — Вы, наверно, все время плакали?
— Только когда оставалась одна, — сказала мисс Хани. — Мне не разрешалось плакать в ее присутствии. Но я все время жила в страхе.
— А что было потом, когда вы окончили школу? — спросила Матильда.
— Я была блестящей ученицей, — сказала мисс Хани, — и могла бы легко поступить в университет. Но об этом и речи не было.
— Почему, мисс Хани?
— Потому что я нужна была дома, чтобы делать домашнюю работу.
— Тогда как же вы стали учительницей? — спросила Матильда.
— В городе Ридинг есть колледж, в котором готовят учителей, — ответила мисс Хани. — Это всего лишь в сорока минутах езды на автобусе отсюда. Мне было разрешено ездить туда при условии, что после занятий я немедленно буду возвращаться домой, чтобы стирать, гладить, прибирать в доме и готовить ужин.
— А сколько вам было тогда лет? — спросила Матильда.
— Восемнадцать, — ответила мисс Хани.
— Вы могли бы собрать вещи и уйти из дома, — сказала Матильда.
— Но прежде нужно было найти работу, — сказала мисс Хани. — И не забывай, что я к тому времени была так запугана своей теткой, что и не осмелилась бы ей перечить и поступать против ее воли. Ты не можешь себе представить, что это такое — находиться под полным влиянием очень сильной личности. Ты становишься совершенно безвольным. Ну вот и все. Такова грустная история моей жизни. Хватит. Мне кажется, я и так слишком много наговорила.
— Пожалуйста, не останавливайтесь, — сказала Матильда. — Вы ведь еще не закончили. А как вам удалось в конце концов вырваться от нее и поселиться в этом смешном домике?
— О, это было что-то, — сказала мисс Хани. — Я даже горжусь собой.
— Расскажите, — попросила ее Матильда.
— Хорошо. Когда я получила работу учительницы, тетя заявила мне, что я должна ей кучу денег. Я спросила ее — за что? Она ответила: «За то, что я кормила тебя все эти годы, покупала обувь и одежду». Она говорила, что набежали тысячи и тысячи, и расплатиться с ней я смогу, если в течение последующих десяти лет буду отдавать ей свое жалованье. «Я буду давать тебе один фунт в неделю на карманные расходы, — сказала она. — И это все». Она даже договорилась в школе, чтобы мое жалованье переводили на ее счет в банке. И она заставила меня подписать соответствующую бумагу.
— Этого вам не нужно было делать, — сказала Матильда. — Ведь жалованье могло помочь вам обрести свободу.
— Знаю, знаю, — сказала мисс Хани. — Но к тому времени я была ее рабыней почти всю свою жизнь, и у меня не хватило бы решимости возражать ей. Я по-прежнему боялась ее, поскольку она еще имела надо мной власть.
— Так как же вам удалось сбежать? — спросила Матильда.
— А, — произнесла мисс Хани, впервые улыбнувшись, — это случилось два года назад. То была моя самая большая победа.
— Пожалуйста, расскажите мне, — попросила Матильда.
— Обычно я вставала очень рано и гуляла, пока тетя еще спит. И однажды я набрела на этот домик. Он был пуст. Я узнала, что его хозяин — фермер, и повидалась с ним. Фермеры тоже встают очень рано — в этот час он доил своих коров. Я спросила у него, нельзя ли мне снять его домик. «Там нельзя жить! — воскликнул он. — Там никаких удобств нет, ни канализации, ничего!»
«Но я бы хотела пожить там, — сказала я ему. — Я романтик. Мне там так понравилось. Пожалуйста, уступите мне его».
«Вы с ума сошли, — сказал он. — Но если настаиваете, то пожалуйста. Вам это обойдется всего в десять пенсов в неделю».
«Вот вам за месяц вперед, — сказала я, давая ему сорок пенсов. — И огромное вам спасибо!»
— Как здорово! — воскликнула Матильда. — И неожиданно у вас появился свой собственный дом. Но как вы набрались смелости сказать об этом тете?
— Это было трудно, — призналась мисс Хани. — Но я заставила себя. Однажды, приготовив для нее ужин, я поднялась наверх и упаковала свои вещи в картонку, затем спустилась вниз и объявила, что ухожу. «Я сняла домик», — сказала я.
Тетка взорвалась. «Сняла домик! — кричала она. — Как ты могла снять домик, когда у тебя в неделю всего один фунт?»
«Могла», — сказала я.
«А на что ты будешь покупать себе еду?»
«Справлюсь как-нибудь», — пробормотала я и выбежала из дома.
— Как здорово! — вскричала Матильда. — И наконец-то вы стали свободной!
— Наконец-то я стала свободной! — сказала мисс Хани. — Не могу тебе передать, как это было прекрасно.
— Но вам действительно удалось прожить здесь два года всего на один фунт в неделю? — спросила Матильда.
— Конечно, — сказала мисс Хани. — Я плачу десять пенсов за аренду, а на остальное покупаю керосин для примуса и для лампы, а также немного молока, чая и маргарина. А больше мне ничего и не нужно. Я тебе уже говорила, что в школе я очень плотно обедаю.
Матильда уставилась на нее.
Как все-таки замечательно поступила мисс Хани. Неожиданно в глазах Матильды она стала героиней.
— А здесь не холодно зимой? — спросила она.
— У меня есть примус.
— А кровать у вас есть?
— Не совсем, — снова улыбнувшись, произнесла мисс Хани. — Но говорят, на твердом спать очень полезно.
Матильда вдруг живо представила себе всю ситуацию. Мисс Хани нужна помощь. Так больше нельзя жить.
— Было бы гораздо лучше, мисс Хани, — сказала она, — если бы вы оставили свою работу и попытались жить на пособие по безработице. Ведь ваше пособие тетя не сможет заграбастать.
— Я никогда не пойду на это, — сказала мисс Хани. — Мне нравится преподавать.
— А эта ужасная тетя, — спросила Матильда, — она что, так и живет в вашем замечательном доме?
— Именно так, — ответила Матильда. — Ей всего-навсего лет пятьдесят. Она еще долго проживет.
— А как вы думаете, ваш отец и вправду хотел, чтобы она всегда была хозяйкой дома?
