– Нет, – сказал Витихис. – Ничего нельзя придумать. Вот их условия. Прочти!
Старик взял пергамент и прочел:
«Готы и граждане Равенны объявляют обоим войскам, обложившим город, что они, вспоминая благодеяния великого короля Теодориха, останутся верны его дому, пока существует хотя бы один потомок его. Поэтому в настоящее время мы признаем своей королевой только Матасунту и только ей откроем ворота».
– Непостижимо! – вскричал Гильдебад.
– Они с ума сошли! – поддержал Тейя.
– Я понимаю, в чем дело, – ответил Гильдебранд, складывая пергамент. – Город в руках приверженцев Теодориха. Этот король взял с них клятву, что они всегда будут верны его роду и не признают короля из другого дома. Я также клялся вместе с ними, но я подразумевал только мужских потомков, – вот почему я и признал Теодагада. Но граф Гриппа, начальник Равенны, очевидно, считает себя связанным этой клятвой и относительно женщин. И верьте мне – я хорошо знаю его, – этот седой упрямец, который дрался рядом с Теодорихом и мной, скорее позволит изрубить в куски и себя, и всех своих людей, чем изменит клятве.
– Вот видишь, – сказал Витихис. – Город необходимо взять силой. Вчера я пытался, но безуспешно. Сегодня вы говорите, что войска не пойдут на штурм. Следовательно, надо уступить. Я и уступаю. Пусть Арагад женится на княжне и будет королем. Я первый принесу ему клятву верности и рядом с его верным братом буду защищать государство.
– Никогда! – вскричал Гильдебад. – Ты наш король и должен им оставаться. Никогда не склонюсь я перед тем мальчишкой! Позволь мне завтра отправиться в лагерь бунтовщиков, я один вырву из их рук эту княжну, перед рукой которой, точно по волшебству, откроются крепкие ворота, и приведу ее в наш лагерь.
– И что же мы выиграем этим? – спросил Тейя. – Она ничем не поможет нам, если мы не признаем ее королевой. А разве тебе хочется еще женского владычества? Мало тебе Амаласунты и Теодолинды?
– О нет, – засмеялся Гильдебад. – Да хранит нас Бог от женщин-правительниц!
– Вот потому-то я хотел взять город силой, – сказал Витихис.
– Так мы голодом заставим их сдаться.
– Это невозможно, – ответил Витихис. – У нас нет времени ждать: через несколько дней может явиться Велизарий. Он быстро разобьет и нас, и бунтовщиков, и возьмет Равенну. А тогда – прости царство готов! Мы имеем только два выхода: штурм…
– Он невозможен, – сказал Гильдебранд.
– Или уступка. Тейя, возьми корону.
– Подожди, Тейя, я вижу выход, – сказал Гильдебранд, с тоской и любовью взглянув на короля, – единственный, тяжелый выход. Но ты должен согласиться на него, хотя бы он семь раз разбил твое сердце.
Витихис вопросительно взглянул на него.
– Выйдите, – сказал старик, обращаясь к Тейе и Гильдебаду. – Я должен поговорить с королем наедине.
Глава VIII
Долго говорил Гильдебранд с королем. Все громче и болезненнее звучал голос Витихиса, в страшном волнении ходил он по палатке. Гильдебранд же сидел, опершись подбородком на руки, спокойный, как сама судьба.
– Нет! Нет! Никогда! – кричал Витихис. – Это жестоко! Преступно! Невозможно!
– Это необходимо, – ответил Гильдебранд, не двигаясь.
– Нет! Говорю тебе, – вскричал снова король и обернулся, потому что за дверью палатки слышался хорошо знакомый ему голос. Действительно, вслед за тем вбежал гот, весь покрытый пылью, очевидно, только что приехавший издалека. Это был Вахис, верный раб его, который жил в его имении, где оставалась его жена Раутгунда с восьмилетним сыном его Атальвином.
– Вахис! – с испугом вскричал король. – Ты из дома! С какими вестями? Что случилось?
– Ах, господин, – бросаясь на колени, с плачем вскричал слуга. – Мое сердце разрывается. Но я ничем не могу помочь! Я только отомстил, как мог!
– Говори! – вскричал Витихис, схватив его за плечо и подняв; как ребенка. – Говори, за что понадобилось мстить? Моя жена…
– Она здорова и едет сюда. Но ваш сын…
– Атальвин, дитя мое, что с ним? – побледнев, спросил Витихис.
– Он умер, мой бедный господин!
Со страшным криком бросился Витихис на постель, закрыв лицо руками. Все молча, с состраданием смотрели на него. Наконец, он опустил руки. По щекам его текли слезы, и герой не стыдился их.
– Кто же убил его, моего мальчика? – спросил он. – Кальпурний?
– Да, сосед Кальпурний, – ответил Вахис. – Как радовался бедный мальчик, когда пришла к нам весть, что ты выбран королем и зовешь их к себе! Он все говорил, что теперь он, как сын короля, должен также отличаться в приключениях, побеждать диких великанов и драконов. Между тем, сосед возвратился из Рима. Я хорошо видел, что он смотрит еще злее и завистливее, чем раньше, и зорко смотрел за домом и конюшнями. Но трудно сторожить ребенка!.. Кто мог бы подумать, что даже детям грозит опасность! Мальчик не мог дождаться, когда увидит отца в военном лагере, и тысячи воинов, и битву вблизи. Он бросил свой деревянный меч, говоря, что сын короля должен иметь железный, особенно во время войны. Я должен был найти ему охотничий нож, да еще и наточить. С этим мечом он каждое утро убегал из дома. И если
