– Съешь хоть что-нибудь. Ты сегодня не прикасалась к пище.
– Не могу я есть, когда он терпит голод.
– Госпожа, что ты так мучишь себя. Ведь ему нельзя помочь!
– Нет, я должна спасти его, и… Дромон, что это?
Дромон быстро подошел к окну. Высокая белая фигура медленно перешла двор.
– Это покойник! – в ужасе вскричал Дромон, осеняя себя крестом.
– Нет, покойники не выходят из могил, – ответила Раутгунда, всматриваясь в темноту. Но набежавшее облако снова скрыло луну, и в темноте ничего нельзя было рассмотреть. Прошло несколько минут. Луна снова показалась.
– А, – прошептала Раутгунда, – вот она снова… Боже! Да это королева! Она идет к двери в подземелье! Она хочет умертвить его!
– Да, это королева, – проговорил Дромон. – Но умертвить его!.. Нет, она не сделает этого!
– Она может! Но не сделает, пока жива Раутгунда. Идем за ней! Только тише, тише!
Они вышли во двор и, держась в тени, осторожно пошли к двери в подземелье. Матасунта между тем отперла эту дверь, спустилась в проход и ощупью пошла вперед. Скоро она достигла двери темницы, отперла ее и растворила. Темница была освещена узким лучом лунного света, что проникал через отверстие вверху. Посреди подземелья на большой каменной глыбе сидел Витихис, спиной к двери, опустив голову на руки. Он не видел ее.
– Витихис… Король Витихис, – заикаясь, проговорила Матасунта. – Это я. Слышишь ли ты меня?
Но он не шелохнулся.
– Я пришла спасти тебя… Беги! Свобода!
То же молчание.
– О, скажи же хоть слово! Взгляни на меня!
Она подошла к нему. Ей так хотелось взять его за руку, но она не осмелилась.
– Витихис, – продолжала она, – он хочет тебя умертвить, пытать! Он сделает это, если ты не бежишь. Но ты не должен умереть! Ты должен жить, я спасу тебя. Молю тебя, беги! Время дорого! Беги, ключи от темницы у меня. – Она схватила его за руку, чтобы сдвинуть его с места. Раздался звук цепей: он был прикован к камню.
– О, что это? – упав на колени, прошептала Матасунта.
– Камень и железо, – тихо ответил Витихис. – Оставь меня, я обречен. Но даже если бы эти цепи и не удерживали меня, я все же не пошел бы за тобой. Назад в мир? Но в нем все ложь, ужасная ложь!
– Ты прав, – сказала Матасунта. – Лучше умереть! Позволь же мне умереть с тобой и прости меня, потому что я также обманывала тебя.
– Очень может быть, это меня не удивляет.
– Но ты должен простить меня, прежде чем мы умрем. Я тебя ненавидела… я радовалась твоим неудачам… я… я… О, это так трудно выговорить! Я не имею силы сознаться. Но я должна получить твое прощенье. Прости меня, протяни мне руку в знак того, что прощаешь.
Витихис молчал.
– О, молю тебя, прости мне все зло, которое я сделала тебе!
– Уйди… Почему мне не простить?.. Ты – как и все, не лучше и не хуже.
– Не, я злее других. Но лучше. По крайней мере, несчастнее. Боже, я хочу только умереть с тобой. Дай же мне руку в знак прощения.
Опустившись на колени, она с мольбой протянула ему обе руки. Сердце Витихиса было доброе, он был тронут.
– Матасунта, – сказал он поднимая руку, – уходи, я прощаю тебе все.
– О, Витихис! – прошептала она и хотела схватить его руку.
Но в эту минуту ее с силой оттолкнули.
– Поджигательница! Никогда не может он простить тебя! Идем, Витихис, мой Витихис! Идем со мной, ты свободен!
При первом звуке этого голоса Витихис вскочил, точно пробужденный.
– Раутгунда! Ты никогда не лгала! Ты сама правда. И ты снова со мной! С криком радости он обнял ее.
– Как он ее любит! – со вздохом прошептала Матасунта. – С ней он уйдет. Но он должен остаться и умереть со мной.
– Скорее! – крикнул между тем Дромон. – Нельзя медлить.
– Да, да, скорее, – повторила Раутгунда и, вынув ключ, отперла замки от цепей.
– Идем, Витихис, ты свободен. А вот и оружие, – сказала Раутгунда, подавая ему большой топор.
Быстро схватил Витихис оружие и сказал:
– Неужели я снова буду свободен?.. Как легко на душе, когда оружие в руках!
