Джулиана, который стоял на сцене и, как обычно, беспомощно озирался по сторонам:
– Ради бога, Джулиан, попытайся быть немного поживее, ты похож на испуганного кролика.
Джулиан смутился и принялся извиняться, я же ушла из театра, настолько была поражена. Слова Виндхэма были неуместно жестоки.
До премьеры мы с Виндхэмом больше не виделись. Он позвонил однажды, но я сказала, что слишком занята и повесила трубку. Мне не хотелось идти смотреть спектакль: пьеса не казалась особенно интересной. Кажется, речь в ней шла о власти: Питер Йитс играл умирающего короля, а Натали Винтер и Софи Брент – его любовницу и жену соответственно. Дэвид был любовником жены. Вся вещь была крайне заумной, абстрактной и философской. В результате за час до начала спектакля я спросила Паскаль, не хочет ли она пойти вместо меня, и отдала ей свой билет. Однако я попросила ее вернуться после окончания спектакля, чтобы я смогла пойти на прием. Эдмурд Карпентер собственной персоной устраивал этот прием в одном из крупных отелей, и мне не хотелось пропускать его. Проводя в одиночестве вечер, я думала о приемах, которые мне так нравились в Кэмбридже: разудалые вечеринки, на которых было важно говорить что-нибудь новенькое, запоминающееся, быть экстравагантной и остроумной. Эти же театральные приемы шли с ними вразрез: здесь как раз важно было не сказать ничего нового, необходимо было повторять одни и те же фразы, постоянно возносить кому-то хвалу. Конечно, Дэвид ничего этого не делал, он – грубейший из грубых, но его речь была выразительнее, чем у всех этих «дорогуш», «прелестниц» и «волшебниц».
Я не стала наряжаться, пока не вернулась Паскаль, и к тому времени, как я добралась на прием, все приглашенные были уже сильно навеселе. Эдмунд встречал меня в дверях:
– Привет, – сказал он. – Я спрашивал о вас, где вы пропадали?
– Мне просто не хотелось идти, – ответила я, забыв, что это он написал пьесу, и, опомнившись, спросила: – Как все прошло?
– Вполне прилично, вполне прилично, – сказал он. – Надеюсь, вкупе с именем Виндхэма спектакль пойдет. Если критики не очень будут нажимать. Ваш друг Виндхэм сделал неплохую работу, если хотите знать мое мнение. Этот трюк во втором акте… был очень эффектным.
– С драматической точки зрения?
– Ну да, с драматической. Я сам-то не очень связан с театральной деятельностью. Последние пять лет писал сценарии к фильмам, за это больше платят. Почему бы вам не уговорить Виндхэма заняться фильмами?
– Кажется, он однажды делал фильм.
– Да. Правда, не очень удачный. Ему следовало бы серьезнее отнестись к этому. Необходимо уговорить его.
– Не собираюсь его ни на что уговаривать.
– Почему бы нет? Из вас получилась бы интересная кинозвезда.
– Я не хочу быть кинозвездой.
– Я думал, все актрисы хотят быть кинозвездами.
– Я вовсе не актриса.
– Неужели? Забавно, а мне всегда казалось иначе. Чем же вы тогда занимаетесь?
– Трудно сказать, – ответила я, стараясь не выглядеть слишком грустной. – Правда, трудно сказать. Я просто стараюсь поддерживать себя в форме.
– В форме для чего?
– Не знаю. На всякий случай, вдруг что-нибудь подвернется.
– Вы забавная девушка. Пойдите разыщите Виндхэма, он спрашивал о вас. Думаю, он в коктейль-баре. Попросите его сделать вам коктейль.
– Ладно, – сказала я и отошла от него, спрашивая себя, что именно говорил обо мне Виндхэм Эдмунду и почему тот удивился, узнав, что я не актриса. Какие ужасные вещи говорят друг другу мужчины, когда женщин нет поблизости!
Я не стала разыскивать Виндхэма. Я просто бродила среди людей, ни с кем не разговаривая, быстро пройдя мимо Дэвида, обсуждавшего с Доном сцену застолья, и тут я наткнулась на Джулиана, сидевшего в большом кресле и державшего за руку самую молоденькую девушку из труппы, с хитрой мордашкой.
– Привет, – поздоровалась я, он поприветствовал меня и похлопал рукой по подлокотнику кресла, на который я присела, тогда он взял и меня за руку.
– Как дела? – поинтересовалась я.
– Голова пока цела, – мрачно отозвался он. – А у вас? Что вы думаете об этой пьесе?
– Я ее не видела.
– Вас не было на премьере? Зря… Довольно веселенькая вещица получилась в итоге. Я надеюсь, что она пойдет в Уэст Энде в сентябре, или я снова окажусь без работы.
– Вы кажетесь мне несколько подавленным, – заметила я.
– Я сыт по горло этим городишком, – сказал Джулиан. – Он начинает действовать на нервы. Слишком похоже на тюрьму. Чем вы занимаетесь? Вы ведь даже не работаете?
– Я ничего не делаю. Почти ничего…
– Вам это нравится?
– Не особенно.
– Все вас боятся до смерти, Эмма. Вы знали об этом? Это правда, верно, Мэйвис? – он обращался к худенькой девушке, державшей его за другую руку, которая ответила:
