отвлекал тебя.
– Отец очень скоро потерял всякий интерес к моим занятиям.
– Нет, он видел мой интерес.
– А как же с моей стряпней? – требовательно спросила она, – ты относился к ней безо всякого энтузиазма.
– Я знаю, пройдет много времени, пока ты научишься. Поэтому, куда бы мы ни поехали, с нами будет Альфред.
– А что же я буду делать? – как-то беспомощно спросила Элис, чувствуя, что снова превращается в беззащитного ребенка.
– Ты будешь вплетать голубые ленточки в волосы и наполнять улыбками угрюмый лагерь. И всегда, – он прижал ее к себе, – будешь моей женой.
Через какое-то время Барк выпустил Элис из своих объятий. Вместе они подошли к окну и стали смотреть на горы.
– Мне очень не хочется покидать Эдамленд. Здесь остался навсегда мой отец. Он…
– Он любил высокие горы, Элис, а там, куда мы отправляемся, они еще выше.
Несколько мгновений она молчала.
– Дом, – вспомнила Элис задумчиво, – дом у воды.
– У нас будет другой дом, дорогая. Это цена нашей кочевой, цыганской жизни. Но ты привыкнешь к этому. Ты привыкнешь иметь настоящий дом у себя в сердце.
Опять она замолчала, а затем нахмурилась:
– Еще одна проблема беспокоит меня.
– Да, Элис?
– Ты не мог знать, когда сказал за меня: «Я люблю тебя, Барк», что я действительно тебя люблю.
Он поцеловал маленькую белокурую головку своей Элис и тихо вздохнул:
– Я не знал, – согласился он, – тогда не знал, – сказал он восторженно, – но сейчас знаю.
