такая! Наверно, и к ней придирались учителя. И, конечно, мама не позволила бы оставить Таню одну из-за неудачного ответа по физике.
Таня чуть не заплакала от жалости к себе. Потом стала считать «пятьдесят наоборот». Постепенно кровать под нею начала медленно колебаться, будто готовясь к отплытию в сонный мир.
Вдруг совсем рядом послышался приглушенный лай и тоненький скрип садовой калитки.
«Своих собак во дворе нет. Значит, вошел кто-то посторонний», — смутно подумала Таня. Ей даже почудились легкие шаги в саду.
Все стихло. Потом тишину прорезал слабый свист. Наверно, звали собаку.
Таня спрыгнула с постели и подбежала к окну. Может, вернулся дедушка? Может, Леня, не желая ее будить, бродит по саду?
Освещенный луной цветник под окнами был пуст. На покатой крыше сарая маячила одинокая фигура Василия Никандрыча. В лунном свете все предметы принимали неверный, таинственный вид: плоский камень у дорожки казался готовым к прыжку чудовищем, а тень на тропинке от искривленной ветки каштана будто преграждала чудовищу путь...
Нигде ни души... Со вздохом девочка улеглась спать. Должно быть, близко утро. Луна всходит теперь поздно.
Таня не заметила, как задремала. Ей приснился удивительный сон.
Она бежала наперегонки с Машей. Толстенькая подруга не поспевала за ней. Вдруг Таня споткнулась и упала. Маша с громким визгом всей тяжестью навалилась на нее. Почему-то она была мохнатая и ужасно царапалась.
— Брысь! — не своим голосом крикнула Таня, просыпаясь.
На окне Таня увидела Василия Никандрыча. Шерсть кота стояла дыбом. Он шипел, глядя во двор.
Таня снова влезла на подоконник, перегнулась вниз.
В саду было тихо.
— Ты что, Никандрыч, голубчик? Иди, ложись в ногах!
Таня тщетно уговаривала четвероногого друга. Кот гудел на низких нотах, рвался из рук.
Только на рассвете крепкий сон сморил девочку. Василий Никандрыч не покидал своего поста на окне до солнечного восхода.
...Таня проснулась поздно, в плохом настроении. Никто до сих пор еще не вернулся. Предстояло снова возиться с хозяйством. В довершение бед небо после ясного утра затянуло облаками. Того и гляди пойдет дождь.
Не таким представляла девочка выходной день. Она и Леня заранее строили планы, как повезут дядю Борю смотреть пушкинские места, быть может, побывают в Артеке. Ведь дядя Боря, капитан грузового теплохода, все время уезжающий в дальние рейсы, давно не был в Крыму. Но сегодняшний день для прогулок пропал. В будни о поездках тем более нечего думать, идет последняя четверть. Скоро начнутся экзамены. Дни, оставшиеся до конца школьных занятий, казались Тане бесконечными.
Девочка выпила чашку холодного кофе и принялась лениво чистить картошку. Мысли ее витали далеко от этого скучного занятия.
Неожиданно в окне появилась голова Шурика, взобравшегося на старый каштан. Разлапые ветки дерева тянулись вровень с окнами верхнего этажа, где жила семья Кравцовых. Нижний занимала Клавдия Матвеевна, Машина мама.
— Хозяйничаешь? — чуть насмешливо спросил Шурик.
Таня не ответила. Будто сам не видит! Василий Никандрыч, дремавший в кресле, вдруг ощетинился, фыркнул. Мальчик сел на подоконник. Кот пружинисто вскочил на ноги, выгнул спину. В глазах его горели злые огоньки.
— Всю ночь спать не давал, — пожаловалась Таня. — Нет от него покоя.
— Никандрыч, ты что, сбесился? — Шурик перелез в комнату, подошел к коту. — Дай я тебя обследую.
Кот не давался. Он стрелой пронесся мимо в окно. Однако не к любимому месту, на крышу сарая, а взлетел опрометью на верхушку каштана.
— Определенно психует. Может, колбасы объелся, — заявил Шурик и тут же предложил пойти на спортплощадку.
Таня, как и Шурик, любила гимнастику, сдала все нормы на значок ГТО. Они часто ходили на пришкольную площадку для юных гимнастов, где были установлены лестницы, трапеции, стойки с кольцами. И сейчас девочке очень захотелось бросить надоевшую картошку и помчаться с Шуриком. Но вдруг приедет дедушка?
Шурик понял ее колебание.
— Твои скоро не приедут. Отец встретил вчера Захара Игнатьевича возле цирка. Уже поздно было, народ с представления уходил. Дедушка твой сказал, что им придется ночевать в гостинице, так как утром в городе есть еще одно дело. Двадцать раз успеем на площадку!
— Нет! — Таня тряхнула головой. — Иди сам!
— Как хочешь.
Шурик, пожав плечами, исчез.
Значит, они действительно веселились вовсю, даже были вечером в цирке! А про нее, Таню, забыли. От огорчения девочка не обратила внимания на слова Шурика об «одном деле». Машинально она растопила плиту, вымыла мясо.
Воды на суп не хватило. Надо идти на колонку, а ведро куда-то запропастилось. Должно быть, вчера осталось в сарае.
Девочка кинулась в сад. Дверь в старый сарай обычно была полуоткрыта. Сегодня, как нарочно, ее кто-то плотно прикрыл.
«Наверно, Маша. Вечно ей разбойники мерещатся!»
Таня с силой дернула тяжелую дверь и тут же отступила. В сарае ясно слышался лай собаки. Звучал он странно, приглушенно, будто собачью челюсть сжимали рукой.
Удивительно!
Таня стояла в нерешительности. Вдруг собака злая? Может позвать Машу? Ведь сарай у них общий.
Однако от этой мысли она сейчас же отказалась — Маша такая трусиха.
Рычание и лай усилились. В глубине сарая послышался шорох, потом мальчишеский голос:
— Тубо, Каро!
Таня не успела опомниться, как из темноты сарая перед ней появился подросток лет пятнадцати.
У незнакомца было тонкое смуглое лицо. В волосах застряли сухие веточки.
«Должно быть, спал на земле», — мелькнуло у Тани. С минуту она и незнакомый мальчик пристально смотрели друг на друга.
— Ты что здесь делаешь? — наконец обрела голос Таня.
Мальчик смущенно улыбнулся.
— Я ночевал. Устал очень. Я потом уйду.
В манере говорить слышалось что-то нерусское. Собака снова залаяла.
— Не бойся, это Каро! Он умный.
Однако когда Таня собралась войти в сарай, незнакомец загородил ей дорогу.
— Не надо. Каро не любит чужих.
Таня вскипела.
— Это наш сарай. Чужой ты, а не я. Мне нужно ведро.
— Вот это? — Подросток протянул ведро, по-прежнему загораживая вход.
Таню это разозлило.
— Уходи! Взялся неизвестно откуда и мешаешь. Дедушка вернется, он тебе задаст!
Мальчик опустил голову.
— Я только хотел отдохнуть. Сейчас пойду.
Тане стало стыдно. Она молча следила, как мальчик возился в сарае, отвязывая собаку. Наконец он вышел в сад, ведя на поводке пуделя. Пудель казался вовсе не сердитым и только обнюхал ноги незнакомки.
