замахал руками.
— Остановитесь! Стойте!
Но в машине на него не обратили внимания.
...Отправив Федю, Ольга ощутила смутное беспокойство. Правильно ли она поступила? Конечно, Фред разобьется в лепешку, чтобы спасти себя, — в этом девушка была уверена, но вдруг он не найдет Кравцова или тот не захочет с ним разговаривать. А это может быть. Ведь она сама передала Медведеву, что, по всей вероятности, Фред предатель.
Если план не удастся, весь гнев Краузе обрушится на нее. Ольга машинально оделась, подрумянилась. Пожалуй, стоит пойти посоветоваться с капитаном Форстером. С ним не раз приходилось консультироваться в трудных случаях.
Ольге неожиданно повезло. Проходя соседним переулком, она увидела человека в сером плаще. Остроконечная бородка, тщательно подбритые усики. Но что-то в его облике показалось очень знакомым. Ольга вгляделась: так и есть, Кравцов! Редкое совпадение!
— Борис Захарович, — тихо окликнула девушка, поравнявшись с моряком. — Вы получили мою записку?
Кравцов остановился.
— Вашу записку? — спросил он с недоумением. — Нет.
— Но я же послала через Фреда. Вам не передали?
— С Фредом? Зачем же вы посылаете с ним?
Ольга сделала грустное лицо.
— Но у меня не было времени думать, с кем пересыпать записку. Очень больна Таня, Борис Захарович!
— Таня? — нахмурился Кравцов. — Что с ней?
— Высокая температура. Бред. Все время зовет вас. Может, вы сможете подойти к ней сегодня от шести до семи вечера? Никто не помешает.
— Конечно, приду. Но Мария Яковлевна...
Кравцов остановился. Он не имел права выдавать связную даже Ольге.
— Никого не будет. В эти часы девочка будет одна, я узнала. — И они расстались.
...Ровно в шесть Борис Захарович подошел к квартире швеи. На осторожный условленный стук ему открыла дверь Таня.
— Ты здорова? — Кравцов с удивлением отступил. — Зачем же ты меня вызывала?
— Я? Я не вызывала вас, дядя Боря!
Кравцов все понял.
— Я должен сейчас же уйти, Тань-цзу! Случилось недоразумение. Если спросят, говори, что меня не было. До свидания!
Моряк бросился к выходу. У двери он увидел машину.
— Прошу вас, капитан! — проговорил знакомый голос. — Наконец-то мы с вами сможем побеседовать свободно.
Перед ним стояли Краузе и несколько солдат.
Глава XXI. Приговор народа
Люди молча шли с площади, избегая оглядываться. Ветер слегка раскачивал тело повешенной девушки, жестяную дощечку с надписью: «Казнена за связь с партизанами».
Перед смертью, задержав руку палача, Настя громко крикнула:
— Не горюйте о нас, друзья! Продолжайте борьбу. Не одолеть врагам русскую землю!
Слова эти, казалось, до сих пор звучали над пустынной площадью. Не о них ли думали свидетели зверской расправы? На угрюмых лицах спешивших по домам прохожих нельзя было прочесть ничего.
Низко надвинув выгоревшую от солнца шапку, бородатый крестьянин с мешком за плечами свернул в переулок.
— Дмитрий Николаевич! — послышался тихий голос.
Крестьянин, не останавливаясь, шел мимо. Федя тронул его за рукав, продолжая шагать рядом.
— Выслушайте меня! Я узнал... — Он понизил голос до шепота.
Капустин, сначала делавший вид, что не замечает спутника, остановился.
— Ты не ошибся? Есть доказательства?
— Есть, — твердо ответил юноша. — Она не сможет отрицать. Я хочу, чтобы об этом знали наши.
Капустин стоял молча. Известие об аресте Кравцова потрясло его.
— Созовем сегодня членов бюро в обычное время, — сказал он наконец. — Медведева пригласи и ее.
Юноша кивнул. Потом спросил с некоторым сомнением:
— А если... если мы поставим организацию под удар? Она опытна.
Капустин горько усмехнулся.
— Что ж, примем меры! На самом деле встреча состоится в другом месте. Связная будет ожидать вас в аптеке и сообщит, где. Пойдете по ее указанию.
Они расстались. Федя зашагал к комендатуре.
...Ольга сидела в своей комнате перед зеркалом и причесывалась. Несколько раз она перекладывала косы, но оставалась недовольна. Без привычного легкого слоя румян лицо выглядело бледным, глаза потускнели. «Не расхвораться бы! — озабоченно думала она. — С утра голова болит».
Ольга приняла уже две таблетки пирамидона, но боль не проходила, странное нервное состояние не покидало ее. Когда на туалетный столик, ярко освещенный солнечными лучами, упала чья-то тень, она вздрогнула. Сегодня, после казни Насти, ей было как-то страшно.
— Это ты, Фред? — Подняв глаза, Ольга натянуто засмеялась. — Почему не идешь, как все люди, в дверь?
— Вот еще! — Федя легко вспрыгнул на подоконник, свесил ноги в комнату. — У тебя же первый этаж. Нет ничего скучнее действовать «как все люди»!
— Но меня могло не оказаться дома, — возразила Ольга, умалчивая, что предупредила мать не впускать никого, кроме Форстера.
— Тогда и окно было бы закрыто, — подмигнул Федя. — в комендатуре мне сказали, что ты дома. Есть срочное дело.
— Не очень-то хочется заниматься сегодня делами. Действуй сам!
— Нет, без тебя не обойтись. — И Федя сообщил о предстоящем собрании.
Ольга вздохнула.
— Соберутся ли? .
— Соберутся обязательно, я ведь помирился с ребятами, — заверил Федя. — Знаю о собрании из самых достоверных источников, от Капустина. Мне поручено известить тебя.
Девушка взглянула на часы и встала.
— Хорошо. А теперь извини. Ко мне придут... по делу. Жду тебя вечером.
Федя кивнул и удалился тем же путем, что и пришел. Уходя, он бросил взгляд на крыльцо. К нему подъехала знакомая машина. Капитан Форстер дернул колокольчик у входа. В полуденной тишине тот звякнул тонко и жалобно.
...Около восьми часов Федя и Ольга подходили к зданию аптеки. Не заходя в дом, они прошли во двор к
