— Кто где, — сказал Внучок.
Справившись с алюминиевой крышкой, он налил водку в две рюмки — себе и Андрею.
— Выпьем, — сказал Внучок.
— Выпьем, — сказал Андрей.
— С праздником, — сказал Внучок, подняв свою рюмку.
— С праздником, — сказал Андрей.
Чокнулись. Выпили. Немного затошнило.
— Слушай, — сказал Андрей.
— Слушаю, — сказал Внучок.
— Вот говорят, что как встретишь Новый год, так его и проведешь, — сказал Андрей.
— Фигня, — сказал Внучок.
— Конечно, фигня, — сказал Андрей. — Я не про это. На самом деле все наоборот. Я вот думаю. Как проведешь год, так и встретишь Новый. Это как бы итоговое мероприятие, своего рода черта, отчет за предыдущие триста шестьдесят пять дней. Это ведь так всегда бывает, понимаешь?
— Нет, — сказал Внучок. — Я уже ничего не понимаю.
Он глупо улыбнулся.
Андрей махнул рукой, взял лежавшую на столе пачку сигарет, потом вдруг заметил, что нигде нет пепельницы.
— А пепел куда стряхивать? — спросил он.
— На балкон иди, — сказал Внучок. — На балконе курим.
— С каких это пор? — спросил Андрей.
— Да вот так, — сказал Внучок.
— Ты пойдешь? — спросил Андрей, выбираясь из-за стола.
— Нет, — сказал Внучок. — Я попозже.
— Ладно, — сказал Андрей.
Бывает иногда — идешь по квартире, где живет твой друг, идешь из кухни, где только что сидели, проходишь мимо открытой двери сортира и видишь круглую задницу склонившейся над унитазом девочки, с которой только что познакомился, которая тебе совершенно неинтересна и даже трахнуть ее совсем не хочется, но это на самом деле, может быть, и не так, и ты просто утешаешь себя, потому что никогда ее не трахнешь, и это кажется почему-то унизительным, оказываешься в темной прихожей, слышишь музыку, которая играет на кухне, слышишь, как матерится девочка, а еще слышишь шум из комнаты, в которую закрыта дверь, и знаешь, что там тот самый твой друг, хозяин квартиры, и еще его новая подружка, спотыкаешься обо что-то, упираешься рукой в стену, борешься с тошнотой и головокружением, да еще следишь за тем, чтобы не уронить сигарету, а потом вдруг думаешь, что нельзя уронить и достоинство, хотя тебя никто не видит, наконец, идешь дальше, попадаешь во вторую комнату, почти пустую, только кровать, кресло и неработающий старый телевизор — ничего из этого толком не видишь, но знаешь, что все тут, и понимаешь, что в который раз уже напился, непонятно зачем и непонятно с кем, и, в общем, в конце концов выбираешься на промерзший зимний балкон, и вспоминаешь, что сейчас Новый год, и все веселятся, а ты год назад отмечал Новый год дома и думал о том, как же повезло твоим товарищам, которые здесь, и вот ты сам здесь, правда, не тогда, а сейчас, и, может, тогда здесь было то, чего нет сейчас, потому что сейчас хочется вернуться на год назад, и оказаться дома, и чтобы было тепло и спокойно, и ничего из того, что случилось и еще наверняка случится, так и не случилось бы, думаешь еще о том, что нельзя так напиваться, садишься на стоящий на балконе старый диван, на котором раньше спал друг, хозяин квартиры, недавно купивший новую двуспальную кровать, закуриваешь и обнаруживаешь рядом с собой свою подружку, с которой, правда, немного в ссоре, и лучшего друга, не хозяина квартиры, и улыбаешься им и заводишь разговор.
— Холодно, — сказал Андрей. От накопившегося на балконе мороза — была открыта одна из стеклянных створок — его сразу начало сильно трясти.
— За курткой сходи, — сказала Василиса.
— Да нет, — сказал Андрей, постукивая зубами. — Не замерзну.
— Тебя уже трясет, — сказала Василиса.
Андрей посмотрел на нее. Василиса была в пальто. Сидевший за ней Олег был в куртке.
— А вы подготовились, — сказал Андрей. — Экипировались как надо.
— Чего сделали? — спросила Василиса.
— Оделись, — сказал Олег, положив вдруг руку на плечи к Василисе и наклонившись в сторону Андрея. — Как настроение?
— Нормальное, — сказал Андрей, — Напился я.
— Заметно, — сказал Олег.
Андрей левой рукой отыскал ладонь Василисы. Василиса несильно сжала его пальцы. «Врешь», — подумал он, улыбнулся и сказал:
— Как в анекдоте, что ли.
— В каком? — спросил Олег. — Про доктора?
— Ну да, — сказал Андрей.
Олег хохотнул.
— Что за анекдот? — спросила Василиса.
— Он знает, — сказал Андрей, кивнув на Олега.
— Рассказывай, — сказал Олег. — Ты у нас сегодня главный златоуст.
— Кто? — спросила Василиса, повернувшись к Олегу.
— Не важно, — сказал Олег.
— Да, — сказала Василиса, повернувшись к Андрею. — Ну, рассказывай.
Андрей посмотрел в открытую створку. Там по-прежнему грохотали петарды. Взрывали что-то серьезное, но сами взрывы видны не были, только, словно рябь от упавшего в воду камня, разбегались по окнам дома напротив цветные блики.
— Надо было петард, что ли, купить, — сказал он.
— Анекдот давай, — сказала Василиса.
Андрей выпустил ее руку и уперся локтями в колени. Получилось это не сразу, локти соскальзывали, и пришлось сосредоточиться, чтобы найти точку равновесия.
— Да идиотский анекдот, — сказал Андрей, глядя в пол.
— Хватит ломаться, — сказал Олег.
— Я не ломаюсь, — сказал Андрей. — Только гнусь.
Олег снова хохотнул.
— Ну, — сказала Василиса. — Мы ждем.
— Короче, приходит мужик к доктору, — сказал Андрей. — Вы, кстати, не думали, почему все время мужик? А не дядя там или тетка?
— Бывает и дядя, и тетка, — сказал Олег.
— Да, бывает, — сказал Андрей.
— Все, что ли? — спросила Василиса.
— Нет, — сказал Андрей. — Приходит этот мужик к доктору и говорит: «У меня голова кружится». А доктор говорит: «Заметно». Теперь все.
Он глубоко затянулся, так, что даже стало слегка жечь легкие, подержал дым в себе, словно это был продукт горения конопли, и выпустил густое белое облако.
— И что? — спросила Василиса.
— Ничего, — сказал Андрей.
— Не поняла я, — сказала Василиса.
— Да тут представить надо, — сказал Олег.
Андрей бросил выкуренную до половины сигарету в открытую створку.
— Все, — сказал он. — Я покурил.
