— Не тороплюсь, — повторил Олег.
— Просветлился, что ли, окончательно? — спросил Андрей.
— В смысле? — спросил Олег.
— И девки нет на Новый год, и не торопишься никуда, и вообще молчаливый стал, — сказал Андрей.
— Ну, значит, просветлился, — сказал Олег.
— Понятно, — сказал Андрей.
Приехали действительно рано — до установленного срока встречи с Василисой оставалось еще двадцать минут. Олег недолго матерился, потом поболтали насчет будущих акций, потом Олег сказал, что подождет на улице, потому что хочет пить и курить. Андрей тоже хотел пить и курить, но еще он хотел увидеть Василису один на один, поэтому решению Олега обрадовался. Тот ушел. Андрей сел на монументальную деревянную лавку и стал ждать.
Василиса прибыла вовремя. Она нередко опровергала стандартные представления о взаимоотношениях полов, что сильно нравилось Андрею.
Василиса вышла из последнего вагона, отошла к середине пустой платформы — станция была относительно новая, и никаких античных колонн в сталинском стиле, перекрывающих обзор, здесь не было. Андрей поднялся с лавки и пошел к Василисе.
— Привет, — сказал он, сократив расстояние до метра.
— Привет, — сказала Василиса. Она почти сразу его заметила, но навстречу не пошла. В душе Андрея возникло легкое напряжение.
— С наступающим, — сказал он, чтобы заземлить обстановку.
— И вас так же, — ответила Василиса, улыбнувшись.
Андрей выдержал паузу, потом шагнул к ней и поцеловал в губы. Ему показалось, что Василиса хотела отвернуться, но не успела. Впрочем, на поцелуй она отозвалась довольно живо.
— Пойдем, — сказал Андрей. — Олег на улице ждет.
— Пойдем, — сказала Василиса.
Станция залегала неглубоко. На поверхность вел не эскалатор, а широкая бетонная лестница. Андрей ждал, что Василиса возьмет его за локоть, и даже специально сунул руки в карманы пуховика. Но Василиса просто молча шла рядом.
Олег стоял возле самых дверей, с бутылкой пива в одной руке и сигаретой — в другой.
— Привет, — сказал он Василисе.
— Привет, — ответила Василиса.
— Как дела? — спросил Олег.
— Нормально, — сказала Василиса.
— С наступающим, — сказал Олег.
— И вас так же, — ответила Василиса и покосилась на Андрея.
— У идиотов мысли сходятся, — сказал Андрей, достав сигареты и закурив.
— Это ты про что? — спросил Олег.
— Да он тоже меня с наступающим поздравил, — сказала Василиса.
— Ну так понятно, — сказал Олег. — Наступает же.
Василиса засмеялась.
— Ну, пойдем, что ли, — сказал Андрей.
— Пойдем, — сказал Олег.
— Пойдем, — сказала Василиса.
— А сколько народу, кстати, будет? — спросила Василиса, когда добрались до двери Никиты, из-за которой уже текла музыка и неслось что-то спиртное — то ли запах, то ли звон бокалов, то ли деформированные алкоголем голоса.
— Да кроме нас вроде четверо, — ответил Олег прежде, чем Андрей успел открыть рот.
— Понятно, — сказала Василиса. — Никита, Внучок, а еще кто?
— Тел… Девушки их, — сказал Олег.
— Девушки, — повторил Андрей, улыбнувшись, и нажал кнопку звонка.
Телевизора у Никиты не было. Новогоднее обращение пришлось организовать самим. Долго выбирали подходящего диктора, и совершенно неожиданно жребий выпал Андрею. Он никогда не был центром компании, но почему-то решили, что он лучше всех говорит. Андрей поднялся с табуретки, взял в руки граненый стакан с шампанским — бокалов было только четыре, и достались они девушкам и Олегу — и посмотрел на собравшихся за столом людей.
Справа от него, на уголковом диванчике, сидела Василиса, затем Олег, потом прикованная невидимой связью к Никите Катя, потом сам Никита. На табуретках расположились Елена и Внучок, сидевший по левую руку от Андрея. Подруги Никиты и Внучка казались смутно знакомыми. Чем-то они напоминали девушек из «Будем здоровы», но, скорее всего, в их внешности просто содержалось слишком много того, что регулярно ретранслируется через телевизоры, радио и журналы в юные женские головы, а потом, уже в отраженном виде, оседает в сознании мужской половины человечества как идеальный образ спутницы жизни.
— Давай, — сказал Внучок. — Говори, что ли.
— И недолго, — сказал Никита. — Трубы горят.
Андрей откашлялся, заглянул внутрь себя, чтобы найти там соответствующую случаю веселость, но как-то оказалось, что поиски могут затянуться, а поскольку времени было мало, Андрей решил использовать циничный вариант.
— Товарищи! — сказал он наконец. — Сограждане! Друзья! Братья и сестры!
— Это мы, что ли? — спросил Внучок.
— Тихо, — сказал Никита. — Не мешай.
— Итак, мы собрались в этом гостеприимном доме, или, вернее, на гостеприимной кухне, чтобы отметить самый главный и лучший праздник в нашей жизни — Новый год. Он, конечно, случается каждый год, но все же каждый раз как бы происходит заново, становится единственным и главным.
Внучок тихо крякнул. Никита и Олег улыбались. Василиса смотрела на свой бокал. Катя и Лена эмоциями не обжигали.
— Вот, значит, собрались, — сказал Андрей, ненадолго утратив нить торжественного повествования. — И будем отмечать. А потом еще похмеляться. И впереди будет еще один год. И, короче, желаю вам всем, чтобы все у вас получалось, чтобы гады не мешались, чтобы везло. Ну и так далее.
Андрей понял, что съехал куда-то не туда.
— Чтобы стоял, чтобы деньги были, чтобы похмелье не мучило, чтобы ботинки не промокали. Чтобы контролеры в автобусе не ловили. Да. Короче, главное, чтобы завтра не было нам мучительно больно за бесцельно проведенное сегодня. В общем, давайте отметим все как полагается, чтобы весело всем было, все хорошо. С Новым годом, товарищи!
— С Новым счастьем, — добавил Олег, и через секунду шампанское потекло шипящей рекой в еще молодые, но уже привычные ко всему глотки.
Кухня опустела. Произошло это как-то рифмованно — опустели тазики с салатом (Лена и Катя, кажется, пришли рано и все приготовили), опустели бутылки и стаканы и одновременно опустели табуретки и диван. Правда, наполнилась голова. В ней что-то шумело, тяжело ухало и переворачивалось.
Андрей поднял взгляд, последние несколько минут прикованный к граненому стакану, и попытался сориентироваться в обстановке. Единственным объектом, к которому можно было привязаться, оказался Внучок. Он сидел рядом с Андреем — причем выяснилось, что оба они успели переместиться на диванчик, — и с сосредоточенным видом открывал бутылку водки. Кроме Внучка, на кухне никого не было. Из санузла неслись полные страдания звуки — кого-то рвало. Была слышна мутная музыка, за окном трещали петарды. Казалось, что где-то рядом разговаривают, но это уже почти без сомнения была галлюцинация.
— Где все? — спросил Андрей, нахмурившись.
