Судьба месторождения казалась отныне ясна: скоро, когда деньги окончательно иссякнут, работы сначала приостановятся, затем и вовсе прекратятся. Построенное начнет приходить в запустение. «Что ж, мы все для него сделали, — тяжко вздыхали „генералы“. — Но — свою голову не приставишь». Вздыхали, впрочем, с тайной сладостью, поскольку понимали: тот, кто после придет на разведанное и даже полуосвоенное месторождение, задешево отхватит «немеренный ресурс».
Но, как видно, поторопились бывшие ученики зачислить престарелого учителя в число недоумков. Потому что, согласившись при «раздаче» без споров и упреков на «сухое» газовое месторождение, он один знал то, что разведал еще в семидесятых, но нигде тогда не зафиксировал, — на отведенной территории имелся могучий, исчисляемый на двести миллионов тонн запас высококачественного газоконденсата. Конечно, дотянуть его разом до магистрального продуктопровода возможности не было. Требовались серьезные вложения. И тут Фархадов нашел неожиданный вариант. Добываемый конденсат на машинах доставлялся до одноколейки, а оттуда — цистернами до ближайшего нефтеперерабатывающего завода. Получаемых таким образом денег по масштабам месторождения было немного, но их хватало на расчеты с рабочими, закупку оборудования. И — работы продолжались: месяц за месяцем, год за годом. Так что уже начала вырисовываться в беспробудном, казалось, тумане перспектива врезки в заветный продуктопровод, до которого оставалось дотянуть нитку километров в двадцать. И те же нефтяные «генералы» все чаще косились друг на друга, выискивая лоха, за здорово живешь отдавшего золотую жилу немощному старику.
Однако за последние два года начали сбываться самые мрачные прогнозы: работы резко застопорились. Во всяком случае из необходимых двадцати километров едва смонтировали пятнадцать.
Но об этом как раз словоохотливый Симан, всю дорогу певший осанну гению сибирского патриарха, старался лишний раз не упоминать. И Коломнин распрекрасно понимал почему.
Томильский филиал был создан пять лет назад. Главная же задача всякого вновь открываемого банковского филиала «раскрутить» обороты. Основной способ — привлечь на обслуживание как можно больше крупных клиентов. Если ты не сумеешь сделать этого, то филиал попросту закроют как нерентабельный, а истраченные средства спишут на убытки. Сложность и в том, что все эти клиенты в регионе «считанные» и, как правило, давно распределены между другими банками. И тогда открывается сезон охоты. Клиента обхаживают, идут даже на прямые убытки, предлагая условия обслуживания на порядок для него более выгодные, чем в других банках. О таких мелочах, как подношения к Дню рождения, именин, на пасху, к Дню российского флага и проч., и говорить не приходится. Но главное оружие в борьбе за перевод счетов — кредитование. Главное — но и рискованное. Клиент, ощущая себя желанной невестой на выданье, привередливо навязывает свои условия, иной раз заведомо неприемлемые. Пройти по лезвию ножа, не потеряв его, но и не перейдя грань разумного риска, за которой — опасность невозврата, — это особое искусство. Молодой Симан этим искусством, похоже, обладал. Во всяком случае за пять лет работы филиал разросся и стал одним из банковских лидеров в Томильской области. И первой крупной его акцией, положившей начало успехам, стала выдача кредита «Нафте-М», от которой другие банки тогда еще откровенно шарахались. Хачатряна расхваливали, премировали, приводили в пример как образец разумной кредитной политики. Но он-то, оббившийся за эти годы в банковских кулуарах, познал цену слова. И понимал, что как только у любого из его клиентов возникнут финансовые проблемы, руководство банка тут же потребует немедленно взыскать долг. С этого момента интересы банка в целом и его подразделений на местах в корне расходились. Для центрального офиса главное — это вернуть вложенные деньги, для филиала — не упустить возможность продолжать зарабатывать.
А потому филиал в таких случаях делает все, чтобы оттянуть силовое решение в надежде, что клиент выправится. Так что зачастую информация доходит до службы Коломнина, когда сделать уже ничего нельзя, — фирма развалилась окончательно, а сколь-нибудь ценное имущество разобрано более расторопными конкурентами.
— Так почему все-таки резко застопорились работы по строительству продуктопровода? Почему опять не выплачены проценты?
Коломнин требовательно посмотрел на Хачатряна. Тот покраснел: самолюбивый Симан не любил, когда его обрывали. Да еще — неприятными вопросами.
— Есть проблемы, — процедил он. — На самом деле начались два года назад, когда убили сына Фархадова. Сам-то Салман Курбадович — человек из бывшего времени. Хоть и мощный. А вот сын — тоже нефтяник — очень был толковый мужик. Он-то в основном на себе экономику и тащил. И идея эта подрабатывать на газоконденсате, чтоб достроить продуктопровод, — тоже его. А как погиб, основную нагрузку на себя приняли зять — вы с ним сегодня познакомитесь, такой Казбек Мамедов, и финансовый директор Мясоедов Григорий Александрович. Гонору у обоих с избытком, — Симан злопамятно скрипнул зубами, — а вот по-настоящему, так, как раньше, — не получается. А главное — сам Фархадов резко подсел. Он ведь все под сына создавал. Гордился, как ну, не знаю… Что-нибудь надо, придешь и — давай сына нахваливать. Тут же расцветет и все даст. Ну, прямо ребенок! Инфаркт перенес. Едва выходился.
Он ощутил скепсис, с которым слушал московский гость, и спохватился, что наговорил лишнего.
— Но теперь все в порядке! Возраждается. И дело пошло. Так что даже не думайте — кредит они вернут. Всех задач-то — достроить пять километров «нитки». Банку сейчас главное — перспективного клиента не потерять. Тем более, что мы с ним столько лет бок о бок. А желающих перехватить — ого сколько! Только зевни варежкой! Потому что понимают — как только Фархадов достроится и врежется в магистраль — просто-таки море разливанное начнется.
— Может, и начнется, — не стал спорить Коломнин. — Скажи-ка лучше, как погиб сын Фархадова. Может, отсюда и выходы на их сегодняшние проблемы?
— Погиб в Москве. Но кто как, — пустого звону много. Какие Салман «бабки» вложил в расследование, — сказать страшно. Вся ментовка приоделась. А толку чуть.
— Но хоть кому выгодно было?! — полюбопытствовал отмалчивавшийся дотоле Богаченков.
— Всем! — грубо обрубил Хачатрян, демонстративно обращаясь к Коломнину. — Грешили, правда, на чечен. Мощная у нас по области группировка, узкоколейку держат. Но как ни крутили их рубоповцы, следов так и не надыбали. Так что если бы Салман не продолжал ментов «паковать», давно все и думать забыли. Он ведь до сих пор верит, что раскроют.
— А другие нет?
— Какое там! Одно слово — ментура. Только «бабки» тянуть сильны… О, похоже, добрались. Машина сделала очередной зигзаг, и из полутьмы и жижы зимнего древесного Томильска выкатила внезапно на залитый светом трехэтажный тонированный офис, — эдакий маленький Газпром, отгороженный от хмурой повседневности ажурной решеткой.
— Любят понт, — Симан отметил изумление Коломнина. — Азербайджанцы — чего с них взять.
Впрочем сам армянин Хачатрян недавно отгрохал новое здание филиала прямо в помещении прежнего дворянского собрания, числящегося среди исторических достопримечательностей. И теперь ежедневно, входя на работу меж ионических колонн, приятно алел от удовольствия.
Вышедший охранник дополнительно осветил номер, сверился со своим списком и — взмахнул рукой. Ворота разошлись, и банковская «Вольво» въехала на нежную брусчатку.
Симан вытащил из багажника огромный куст роз.
— Праздник у них. Фархадову сегодня семьдесят четыре стукнуло. Так что, считайте, — удачно попали: с корабля на бал. Мы с вами, Сергей Викторович, здесь вылезем, а экономиста вашего шофер прямо в гостиницу отвезет. Сегодня официоз: так что исполнители не понадобятся.
Привычным взглядом окинул застывшие у бордюра иномарки:
— Фархадова пока нет!
Пригляделся:
— Ого! Похоже, все банки собрались. Так и норовят отбить.
Выверяя эффект от сказанного, глянул на гостя. И — разочарованно насупился.
Слушал его Коломнин, сказать по правде, через ухо. Все время от аэропорта он помнил, а с момента, как въехали на территорию компании, ни о чем другом толком не мог думать: вот-вот он увидит Ларису. Даже приложил незаметно палец к виску: вена отчаянно пульсировала.
На втором, директорском, этаже, куда поднялись они, царила праздничная суета: кабинеты были раскрыты, и меж ними сновали принаряженные, благоухающие парфюмом женщины. Мужчины курили по
