замахивались на глобальные проблемы и предвещали скорый апокалипсис или перенос столицы Великой Броффии в тихий Питкафф. Шилов просмотрел объявления, надеясь отыскать намек на то, куда мог деться курьер с Земли, и обвел несколько объявлений карандашом, чтобы проверить позже, но, как он чувствовал, это было пустой тратой времени. Уже неделю провел Шилов на Цапле, но ни на йоту не продвинулся в деле. Оставалось еще семь дней.
Шилов попытался найти что-нибудь о желтобреях, но о них не было ни словечка. Шилов злился. Он проглядывал газеты по второму разу, решив, что мог случайно пропустить упоминание о загадочных желтобреях, но результат опять оказался нулевым, а потом на газету легла чья-то тень.
– Господин Шилафф, здравствуйте… можно к вам подсесть?
Шилов поднял глаза и увидел то самое тошнотворное создание, которое повстречал на лестнице. Создание стояло, потупившись, и немилосердно растягивало лямки своего плотного белого платья, обнажая плечи и грудь; слава Богу, не полностью.
– Присаживайтесь, – промямлил Шилов, собирая газеты в ворох, подставляя к себе поближе чашку с остывшим кофе. Он не отрывал взгляда от столешницы.
– Присаживаюсь, – кивнула женщина и замолчала, выжидая. Шилов пробормотал скованно:
– Господин Шилафф, здравствуйте… можно ко мне подсесть.
Она села, оправив платье, и сложила руки на коленях, а Шилов попросил:
– Любезная… не будете ли так любезны, давайте обойдемся без традиционных повторов. Мы в столице редко придерживаемся… хм… традиций. Они не помогают выжить.
– Хорошо, я постараюсь, – едва слышно ответила она и поправила синюю свою прическу, а Шилов механически повторил ее движение, пригладив волосы, и тут же обругал себя за это. В зеркале, что висело на стене против него, он увидел отражение себя: выкрашенная в апельсиновый цвет шевелюра и глаза с желтыми контактными линзами – отвратительное зрелище.
– Любезная… эээ…
– Госпожа Ики.
– Госпожа Ики. Что вам от меня нужно?
Вышло грубовато. Она помялась, достала из нагрудного кармашка (какой дурак пришил к платью этот уродливый кармашек?) надушенный платочек и тоненько высморкалась, а потом подняла глаза, и Шилов увидел, что в них замерли слезы, готовые пролиться в любой момент.
– Господин Шилафф, вы должны мне помочь! – прошептала она. – Я знаю, что вы тайный детектив, но не волнуйтесь – я никому не скажу!
Шилов выругался. Легенда летела к чертям. Наверняка, и повар что-то заподозрил, раз заговорил с ним об этих его желтобреях, и портье, который раньше молчал о своих модернистских наклонностях. Да чего там – все в гостинице знают, что с ним дело нечисто, раз уже в курсе случайная соседка, которая подселилась вчера вечером.
– О чем вы? – натянуто улыбнулся Шилов и отпил кофию. Кофий был ничего себе, пить можно, хотя на вкус напоминал не кофе, а банановый сок.
– Пожалуйста, не переживайте, я все знаю, но никому не скажу!
– Я уже понял.
– Пожалуйста, я…
Шилов с опаской посмотрел на старушек.
– Госпожа Ики, давайте лучше поднимемся ко мне и спокойно поговорим. Вот только кофе допью.
Она тут же вскочила на ноги. Стояла у стола и не двигалась, неотрывно глядя на Шилова, пока тот допивал кофе.
Глава шестая, или
Это было везение, невероятное и совершенно невозможное. По словам госпожи Ики, она была возлюбленной Петра Рыкова, или Рыкаффа – если учитывать местное произношение. Все приметы совпадали, это был тот самый Рыков. Был он персоной заметной, сорил деньгами направо и налево, жил в этой самой гостинице, часто выезжал на светские встречи, обедал с важными персонами; говорят, имел какие-то дела с самим мэром; познакомились они с Ики в клубе, что расположен неподалеку. Госпожу Ики привлекло свободолюбие Рыкова, его революционный настрой и легкое презрение к модернистам, которые не осмеливались идти до конца.
Они провели замечательную неделю в гостинице, в его номере за наглухо задернутыми шторами, но госпоже Ики надо было уезжать по каким-то делам в столицу; любовники договорились встретиться здесь ровно через месяц, и этот месяц, по словам госпожи Ики, пролетел как кошмарный сон. Она приехала сюда вчера, и поняла, что кошмар только начинается: портье сказал, что господин Рыкафф без вести пропал две недели назад. Так как все в гостинице догадывались о том, что Рыкафф – тайный сыщик, ее немедленно отослали к Шилову, который, по словам портье «явно занимается чем-то похожим, да и взгляды у них примерно одинаковые, ультра-модернистские».
Госпожа Ики сидела на краешке кровати и промокала глаза бумажной салфеткой. Выглядела она, пожалуй, прелестно; так может выглядеть девушка, которая рассказывает вам о своей любви, искренней и всепоглощающей, правда, любви к другому человеку, что почему-то немного обидно.
– Помогите мне, господин Шилафф, – сквозь слезы попросила она. – Я не верю, что Петр пропал вместе с автобусом. Он не такой, он не мог умереть глупо! В последние дни, перед тем как я уехала, мне стало казаться, что он чем-то озабочен, быть может, кого-то опасается. Я спросила, в чем дело, но Петр, он ведь такой гордый! Он улыбнулся и успокоил меня, сказал, что все в порядке…
– Рыкафф нервничал, говорите? – спросил Шилов, который сидел у приоткрытого окна и с наслаждением раскуривал трубку. Из окна тянуло колючим холодом, но это, пожалуй, было даже неплохо после душного вестибюля. В чугунных трубах, протянутых по потолку и вдоль стен шумела горячая вода; от труб шло неровное тепло, согревающее Шилову спину.
