преступлениями, совершенными под влиянием традиций и обычаев иммигрантских сообществ в Ирландии.
— Мы стараемся вербовать на службу побольше людей неирландского происхождения. Заправляет всем знакомый тебе рыжий парень из Донегола. А когда нет расследований, занимаюсь связями с этническими диаспорами.
— Как тебе Питер Грут? — поинтересовалась я, когда, захватив кофе, мы возвращались во двор.
— Пит? Док Шерри правильно сделал, что его пригласил. — Галлахер говорил с заметным акцентом своих родных краев — графства Донегол. — В ближайшее время собираюсь еще раз с ним увидеться. Наверное, пробуду здесь, пока карантин не снимут. Мы обосновались в Наване, но мне с группой детективов пришлось перебраться в Каслбойн, чтобы продолжить расследование. Хотим воспользоваться ограничениями на въезд и выезд. Сверху спустили указание направлять живущих в городе африканцев — с их согласия — на анализ ДНК. Попробуем выяснить, нет ли среди них родственников погибшей. А если найдутся — почему не заявили об исчезновении и не забирают тело. Работаем в тесном контакте с руководством общины.
— А с чего ты взял, что она из Каслбойна?
— Местоположение тела. На одном участке ручей течет параллельно дороге, и теоретически труп в него кто угодно мог сбросить. Но дорога не из главных, второстепенная, в стороне от крупных населенных пунктов. Чтобы добраться до нее из Навана или Дублина, нужно пересечь Каслбойн. С мертвецом в багажнике — глупее не придумаешь. По всей вероятности, ее прикончили в городе и где-то в окрестностях утопили. Все могло произойти и на берегу ручья, но тогда убийцу все равно нужно искать в Каслбойне.
— Грут не вполне уверен, что убийство ритуальное.
— Сомневается, знаю. Они с Шерри утром советовались, и оба согласились, что с самого начала некоторые повреждения на теле были истолкованы неверно.
— В каком смысле?
Галлахер откашлялся.
— Это связано… Ты слышала, что с ее гениталиями сделали?
— Я в курсе.
— Из-за разложения не сразу сообразили: это случилось задолго до того, как убийца ее искромсал.
— Что-то не совсем понимаю…
— Ее подвергли обрезанию, вероятно, в детстве. Думаю, ты знаешь, что это такое.
— Женское обрезание, слышала…
— Причем наиболее радикальной разновидности — инфибуляции. Иногда ее называют «фараоновым обрезанием» — после клитородектомии половые губы сшивают, чтобы закрыть вагину, оставляя отверстие для мочеиспускания и менструации. Извини, если коробит, только лучше все сразу сказать, чтобы потом к этому не возвращаться.
Мне стало не по себе, и я отставила кружку с кофе.
— По мнению Пита, это заметно меняет дело. В Африке инфибуляцию практикуют представители разных религий, но в первую очередь приверженцы ислама. С другой стороны, они менее склонны прибегать к ритуалам мьюти, чем люди с анимистическими верованиями. Конечно, это обобщения, однако теперь убийство видится в ином свете. Скажем, жертва исповедовала ислам, ее смерть не имела отношения к мьюти, а убийца принадлежал к той же общине, что она. Значит, искать следует мусульманина африканского происхождения, живущего в Каслбойне.
— Домыслы, не более. И если ее убили не ради частей тела, зачем убийца расчленил труп?
— Хороший вопрос. — Галлахер выудил пачку сигарет из кармана рубашки. — Не возражаешь?
— Ладно уж. Ты хоть меньше курить стал?
— Как же — по одной сигарете каждые четыре часа.
— Неплохо.
Он закурил и выпустил струйку дыма.
— Вот только время засечь забываю и в счете путаюсь. Теперь выкладывай историю с угнанным автомобилем.
Я рассказала, как мне сели на хвост и как я остановилась, решив выяснить отношения с преследователем. Глубоко затянувшись, Галлахер выдохнул дым уголком рта. Он смотрел на меня прищурившись и с явным неодобрением.
— Скажу по-дружески, Иллон, вела ты себя чертовски глупо.
— Не люблю, когда меня запугивают.
— Кому понравится? Только уж пусть лучше пугают, чем убивают. — Высказав свою точку зрения, он отхлебнул кофе. — Автомобиль угнали вчера, около девяти вечера, когда он стоял на улице.
— Угонщик знал о введении карантина.
Я объяснила, почему так считаю.
— Получается, главная цель — выманить тебя из дому и к возвращению разыграть спектакль? Как-то мало верится. Я не отрицаю, им нужно было твое недолгое отсутствие, но имитация угрозы поджога скорее всего отвлекающий маневр. Ты проверила, не пропало ли что-нибудь?
— В голову не пришло.
— Давай-ка осмотрись по-быстрому. — Он достал блокнот и принялся что-то записывать.
Через пять минут сомнений не осталось. Все было на месте, кроме ключей от Центра исторического наследия.
ГЛАВА 24
Галлахер немедленно навел справки в городском отделении полиции. Так и есть — из библиотеки поступило сообщение о попытке незаконного проникновения в здание. Замок на входной двери поврежден, но попасть внутрь взломщику не удалось.
— Ситуация меняется, — заметил Галлахер, сообщив мне о происшествии. — Но почему твой ключ не подошел?
— Он от Центра исторического наследия, это внутреннее помещение. Входные ключи у главного библиотекаря. Мне нужна была возможность заходить в центр в течение рабочего дня.
— Зачем кому-то понадобилось туда ломиться?
— Хотели добраться до деревянной скульптуры, которую мы нашли в пятницу, — раскрашенной статуи Пресвятой Девы с Младенцем.
— Это такая ценность?
— Стоит она, вероятно, немало, но похитителя ключа, думаю, больше интересовало нечто внутри ее.
— И что же там?
— Представления не имею. И, пока статуя цела, едва ли узнаю.
— Почему ты решила, что они именно за этим гоняются?
— Два человека, никогда статую не видевшие, тем не менее предположили, что она полая или что внутри ее что-то спрятано. Один из них мертв, второй когда-то был близко с ним знаком.
— Его имя?
— Росс Мортимер, остановился в гостинице «Декан Свифт».
Галлахер сделал пометку в блокноте.
— Кто-нибудь еще проявлял интерес к статуе?
Я улыбнулась, хотя губы из-за ушибленной челюсти почти не слушались.
— Национальный музей, муниципальный совет, католический приходский священник, англиканский ректор — кто только на нее не претендует! Однако не пойдут же они на кражу.
— Гм. Прослежу, чтобы работники библиотеки сменили замок на двери центра, а то еще кто-нибудь воспользуется в дневное время твоим ключом и повредит статую. Ключ от нового замка тебе ни к чему —
