— Только один вопрос: почему о тайниках знала мисс Дьюнан, а не Мортимеры?
— Могу предположить, что она происходила из семьи, которой графиня поручила укрыть ковчег и сокровище. В неспокойные времена предметы религиозной культуры нередко передавались семьям, которые могли обеспечить их безопасность, — потомственным хранителям, если можно так выразиться.
— Гм. Пожалуй, так оно и есть. Насколько я знаю, Джоан умерла вскоре после эпидемии и, наверное, не успела ничего рассказать близким. А если бы и успела, все равно в пятнадцатом веке никого из каслбойнских Мортимеров в живых не осталось.
— Выходит, Росс Мортимер не может быть потомком их рода.
— Похоже, нет.
— Странно.
— Я знаю, ты его подозреваешь, но разве Галлахер не убежден в его невиновности?
— В том, что случилось в моем доме, в угоне автомобиля и попытке меня переехать он, ясное дело, не виноват. Но, кроме него, есть другие. Думаю, все началось с Терри Джонстона, как-то причастен Бен Аделола, и я абсолютно уверена, что замешан Даррен Бирн. Они гоняются за сокровищем, однако теперь почему-то решили, что внутри статуи его нет.
— Или хотят убедить в этом тебя. Ты хоть приблизительно догадываешься, что они ищут?
— Исходя из информации, которую выдала СИТО, реликвия, привезенная Робером де Фэ из Иерусалима, и есть «главное сокровище».
— Сама понимаешь, такой ответ мало что меняет.
— Может, и мало. Только вряд ли им даже это известно.
Деликатно постучав в дверь, заглянул Артур.
— Простите, что отрываю от работы… — Он посмотрел на меня. — Тут какие-то люди рвутся с тобой поговорить… по телефону. Уже несколько раз звонили…
Тяжело опершись одной рукой на дверь, а другой на трость, старик с трудом повернулся, чтобы уйти. Я поднялась, собираясь последовать за ним.
— У меня звонок отключен, — вспомнил Финиан. — Можешь отсюда. — Он повернулся на стуле, пропуская меня к телефону.
— Иллон, это Мэтт Галлахер. Мы с Питом в больнице Святого Лоумана. Кое-что произошло, и тебе, думаю, следует знать. В палату интенсивной терапии поступил еще один больной — мужчина по имени Джозеф Нгози.
У меня сердце оборвалось.
— Отец…
— Знаю, отец Аджи, одного из друзей Стивена Болтона. Ты ведь расспрашивал их семью насчет ножа?
— Нож мы изъяли, на нем засохшая кровь. Мальчишка нашел его на дереве и принес домой. Даррен Бирн в газете упомянул фамилию семьи, и утром у ворот больницы такое началось — чуть ли не уличные беспорядки. Ко всему еще доктор Абдулмалик самовольно покинул работу.
— Самовольно?
— Ну да. Слушай, Пит хочет… Подожди, не вешай трубку, он мне что-то говорит…
Финиан слегка меня подтолкнул.
— Что происходит?
От растерянности я только головой покачала.
В трубке снова раздался голос Галлахера:
— Слушаешь? Пит считает, ты должна приехать в больницу. На месте легче разобраться, что к чему. А что до самой болезни, говорит, он был прав. Я согласен, не повредит вместе собраться, включая доктора Гейвин — если ее разыщу.
— А почему вдруг ее нужно искать?
— Послушай, приезжай, как только сможешь. Мы в больничной столовой. Только здесь пациентом себя не чувствую.
Я на ходу рассказала Финиану обо всем, стараясь ничего не упустить.
— И спасибо за помощь, — добавила я, остановившись у дверей, чтобы поцеловать его в щеку. На мгновение вспомнился отец, когда он, уходя на работу, благодарил маму за то, что помогала ему разучивать роль. Сердце сжалось от недоброго предчувствия, но я решила, что сейчас лучше об этом не задумываться.
ГЛАВА 27
На этот раз у обочины дороги, поднимавшейся по склону к больнице Святого Лоумана, не было бесконечной вереницы автомобилей, напоминавшей гигантское членистоногое. Зато вдали суетилось нечто вроде кучи муравьев, облепивших жевательную резинку. Приблизившись, я увидела разъяренную толпу, которая обступила машину «скорой помощи», не давая ей двигаться дальше, — зрелище не из приятных.
Пришлось съехать на боковой проселок и там припарковаться. Что делать? Если и есть другая дорога к больнице, то перекрыта охраной или тоже на осадном положении. Собравшись с духом, я заперла «фрилендер» и двинулась к больничному входу.
Ритмично скандируя: «Вон! Вон! Вон!» — толпа раскачивала «скорую помощь». Вдруг люди бросились врассыпную, и несколько молодых людей рванули в мою сторону. Когда они пробегали мимо, я укрылась за чьей-то стоявшей у дороги машиной. Парней преследовал полицейский. На нем были шлем и защищающий от ножевых ранений жилет, в одной руке мужчина держал дубинку, в другой — щит. Поравнявшись с машиной, он прекратил погоню, обернулся и с дубинкой наготове пошел на меня. Инстинктивно пригнувшись, я успела заметить, что окна машины разбиты, а салон засыпан стеклом.
— Стойте! Я пытаюсь пройти в больницу.
Полицейский поднял забрало.
— Все эти отморозки туда же лезут… — Пот струился у него по лицу. Именно этот офицер перекрывал въезд и выезд из города в понедельник ночью. — Что с вами случилось? — Он уставился на мою шею.
— Да я в больницу не затем. У меня встреча с инспектором уголовной полиции Галлахером.
— Ладно, пошли. — Он сграбастал мое предплечье и потащил за собой. Дорога была усеяна камнями, битым кирпичом, банками из-под пива и бутылочными осколками. Ворота впереди распахнулись, чтобы пропустить «скорую» под прикрытием заслона из пяти-шести полицейских.
Разбежавшаяся было толпа снова наседала, выкрикивая новые лозунги.
— Иностранцы — вон! Черномазые — вон! Дармоеды — вон! Ирландия для ирландцев!
«Скорая» проскочила в ворота. Дотащив меня до входа, провожатый крикнул охраннику, чтобы дал мне войти, и отпустил мою руку. Я поблагодарила, полицейский повернулся, собираясь присоединиться к товарищам, которых снова атаковала толпа, но опустить забрало не успел — брошенная со всей силы полная банка пива угодила ему в лицо.
Он отшатнулся, кровь из рассеченной щеки закапала на землю. Я хотела помочь, однако полицейский отмахнулся.
— Уходите отсюда! — Он бросил щит и опустился на одно колено, стаскивая с головы шлем.
Ворота с электронным управлением раздвинулись ровно настолько, чтобы я смогла протиснуться. Тут непонятно откуда, размахивая клюшкой для хоккея на траве, передо мной выскочил человек в полосатом спортивном костюме и белых кроссовках. Его остекленевшие глаза налились кровью, лицо перекосилось от ярости. Я попыталась проскочить мимо, но он загородил проход. Мы узнали друг друга. Оскалив от ненависти зубы и подняв клюшку, как топор, Кевин Болтон налетел на меня.
Прикрыв голову руками, я увернулась, заметила промелькнувшие мимо ноги и услышала звук удара. Когда обернулась, увидела, что кто-то впечатал Болтона в стену помятым полицейским щитом.
— Скорее! — Отшвырнув в сторону щит, человек подтолкнул меня к воротам, прикрыл собой, пока я боком пролезала сквозь узкую щель, и следом протиснулся сам. Оказавшись внутри, мой спаситель согнулся,
