Я молчала.
— Эх, как я мечтаю, чтобы Ларри облысел, — сказала Бонни. — Тогда я смогла бы расслабиться.
— Еще что-нибудь? — поинтересовалась я.
— Нет.
— О'кей.
Мы вышли на улицу. День стоял прекрасный. Бонни обняла меня.
— Сделай одолжение, Алисон. Не упоминай на свидании обо всей этой истории с Томом.
— Я думала, что весь кайф этого свидания как раз и состоит в том, чтобы я вела себя естественно.
— Попозже у тебя будет масса времени вести себя естественно, если все пойдет нормально и ты ему понравишься, — сказала Бонни. — А сейчас ты должна вести себя, как Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани». Ну, ты понимаешь, легко. Весело.
Глава шестая
К пятнице мне начало казаться немного странным, что Том до сих пор не позвонил. Я готовилась к его звонку всю неделю, к этому необходимому звонку, который даст мне возможность высказать все, что не сумела во время первого звонка, потому что была невероятно ошеломлена. Я собиралась сказать ему, что он — зануда и задница, придурок и идиот и что не понимаю, что с самого начала нашла в нем. Я собиралась сказать ему, что они с Кейт Пирс достойны друг друга. Я собиралась предостеречь его, что она снова его бросит, так же, как в первый раз, в колледже, и пусть он лучше не ползет ко мне обратно, потому что я не приму его, ни за что и никогда, пусть меня осыплют золотом, даже если он останется последним мужчиной на Земле. Я снова прокручивала всю речь в голове, сидя за столом в своем офисе в пятницу вечером, как вдруг меня осенило: может быть, Том больше вообще никогда не позвонит мне. Может быть, он думает, что его слова «Я люблю другую» объясняют все. Может быть, он даже не собирается доставить мне удовольствие высказать ему, какой он зануда, задница, придурок и идиот. Это будет вполне в его духе, чтоб ему пусто было.
Внезапно я поняла, что мне надо делать. Я должна позвонить ему сама. Я должна позвонить ему и сказать, что нам нужно поговорить, поговорить наедине, и что я этого, по меньшей мере, заслуживаю. В конце концов, нам нужно было обсудить вопрос нашего сожительства, если уж больше говорить нам было не о чем. Я имею в виду, когда он собирается заплатить свою половину ренты за следующий месяц? Неужели он рассчитывает, что я буду вечно хранить его барахло? В любовном угаре Том может надеяться, что сможет еще некоторое время ходить на работу в старых костюмах своих приятелей, чтобы отложить неприятный разговор со мной. Но ведь мне нужно было думать о будущем, строить планы.
Я взглянула на часы. Пятнадцать минут седьмого. Я поняла, что нужно звонить прямо сейчас: если я не застану его до ухода с работы, то мне придется ждать понедельника, потому что я не знаю, где он спит. Я знала, с кем он спит, но понятия не имела где. Я схватила сумочку и направилась к лестнице в поисках телефона-автомата. Я не могла ждать понедельника. Если мне придется ждать понедельника, я просто лопну от нетерпения.
— Привет, — сказал Генри. Он выходил из дверей.
— Привет, Генри, — отозвалась я.
— Куда-то спешите?
— Никуда.
— Не хотите перекусить?
— С вами? — спросила я.
— Ну да, именно это я и имел в виду.
Я посмотрела на часы. В любом случае, Том уже наверняка ушел с работы. Скорее всего, он спешил домой, чтобы заняться сексом с Кейт. Это как раз то, что вы делаете в самом начале, — спешите домой. Болван.
— Ладно, — ответила я. — Я согласна.
Итак, мы отправились ужинать. Генри и я. И я так погрузилась в мысли о том, что Том так и не позвонил, о том, что Том трахается с Кейт, и о том, что Том лежит с Кейт в постели, лениво подумывая, не позвонить ли мне, что только после второго бокала вина посмотрела через столик на Генри. По-настоящему посмотрела на него. Он рассказывал мне о своей первой квартире в Нью-Йорке. А он и вправду симпатичный, подумала я. Собственно говоря, даже слишком симпатичный. Я всегда думала, что свидание с по-настоящему симпатичным парнем похоже на покупку белого дивана: его, может быть, и приятно заполучить, но вы все время будете беспокоиться о нем. (Том тоже неплохо выглядит, если вам интересно, но и симпатичным его не назовешь — Тома можно счесть эквивалентом, я бы сказала, дивана цвета беж с неброскими узорами.)
Как бы то ни было: Генри. В какой-то момент, я даже не заметила, в какой именно, разговор повернул в другое русло, и мы с Генри больше не были двумя сотрудниками, обсуждающими карьеру и квартиры, а стали обыкновенными мужчиной и женщиной, слегка нетрезвыми, в китайском ресторанчике со свечой посередине стола. Собственно, я знаю, когда это произошло. Генри поднялся, чтобы пройти в мужскую туалетную комнату, а возвращаясь, он якобы случайно протиснулся мимо моего стула, чтобы пройти к своему. И в процессе протискивания наклонился ко мне и сказал:
— От вас хорошо пахнет.
Всего лишь «От вас хорошо пахнет», но мы вдруг начали смеяться с заговорщическим видом, прикасаясь друг к другу, чтобы подчеркнуть смысл своих слов, мимоходом упоминая фильмы, которые нам хотелось бы посмотреть, а потом согласившись, что должны посмотреть их вместе.
— А ваш парень, как его там, ну, тот, в колонке, не будет возражать? — спросил Генри.
— Мы расстались, — ответила я.
— Ага.
— Да. В общем… — промямлила я. — Да.
— Что случилось?
И я рассказала Генри о том, что случилось с Томом, опустив при этом наиболее унизительные подробности, хотя, по правде говоря, без этих самых унизительных подробностей и рассказывать-то было особенно нечего. Я сказала, что нам с Томом хотелось разных вещей, например, но не упомянула, что я хотела Тома, а Том хотел Кейт Пирс. И хотя нельзя сказать, что я солгала, но к тому времени, когда мой рассказ закончился, у Генри сложилось впечатление, что в один прекрасный день мы с Томом сели рядом и решили, что наши отношения, пусть и самые распрекрасные, подошли к концу; что мы пришли к такому решению в исключительно рациональной и здравой атмосфере, не впутывая сюда секс с кем-то третьим или матримониальные угрозы или что-либо в этом духе. Что мы расстались, не испытывая обиды и в лучших чувствах, располагая разве что кое-какими знаниями друг о друге и легкими уколами взаимного сожаления. Хуже того, мне удалось намекнуть, что все это произошло уже довольно давно и что я вновь обрела перспективу и — мне стыдно признаваться в этом, но я и в самом деле так выразилась — дело было закрыто.
— Вы обратили внимание, что китайцы так и не научились подавать хороший десерт? — спросил Генри, когда нам наконец принесли счет.
