Просидев возле его кровати с три четверти часа, Чарльз Стронг поехал домой.
– Звонила Абби, – сказала ему Селеста. – Будешь есть?
Стронг устало мотнул головой:
– Не влезет…
Она кивнула:
– Свяжись с ней, пожалуйста…
Он устало опустился в кресло и набрал знакомый номер.
– Абби! – сказал он, услышав ее голос. – Я с ним еще не говорил. Руди спал, когда я приехал.
– Можно мне его навестить?
Стронг пожал плечами:
– Это – твое решение.
– Думаешь, он простил нам?
– Не знаю. У него была там своя жизнь.
– Женщина? – спросила она.
В ее голосе послышалась ревнивая нотка.
– Со мной ему было просто удобно: никаких хлопот и проблем. Абби решала, Абби устраивала, Абби все брала на себя…
Стронг хотел напомнить ей про судью Роджерса, но решил, что делать этого не стоит.
– Зато ты сгорала от страсти… – Из трубки повеяло могильным холодом. – Он бы мог стать великим любовником, Абби, – продолжил Стронг без всякого выражения, – но ты предпочла раба. А любовь не терпит рабства.
Но она решительно не согласна была признать себя обвиняемой.
– В любви нет и не может быть равенства, Чарли. Это – блеф. Один любит больше, другой меньше, и это всегда кончается одинаково…
Но и Чарльз Стронг не мог позволить себе уступить:
– Вы с Руди жили на разных планетах. Ваши орбиты, хоть и встречались, никогда не совпадали.
– А дети?
Он ухмыльнулся:
– Они всегда – свиньи по отношению к родителям и жертвы собственных отпрысков.
– Ты циник, Чарли. Что же будет, когда маленькая Роза вырастет?
– Тогда меня уже не будет, – хмыкнул он.
Положив трубку, доктор Стронг устало прикрыл глаза.
«У судьбы – свой юмор, – думал он. – Иногда – странноватый. И до слез обидный. Анализ крови показал, что спида у Руди нет, зато, по-видимому, именно он стал причиной его ускоренного старения».
В двадцатые годы, почему-то вспомнил он, русский физиолог – профессор Николай Воронов, стал пересаживать стареющим мужчинам семенники обезьян. Происходило чудо: чернели волосы, исчезали морщины, выпрямлялись спины, увеличивалась потенция. В Москве его прозвали доктором Фаустом. Но очередной Фауст обманул только себя, а не природу: через несколько месяцев начинался процесс интенсивного старения…
На следующий день вокруг Руди собралась вся его семья и Чарльз Стронг. Руди лежал с закрытыми глазами. Глубокий старик с серой кожей, обвисшими морщинами и подтеком слюны в углу рта.
Абби, плача, отошла к окну.
Человек, с которым она спала в одной постели больше трех десятилетий, не вызывал в ней ничего, кроме брезгливости и страха. Она боялась его. Ей казалось, кто-то может заставить ее лечь с ним рядом, и тогда…
– Бедный папа! – сказал Эрни Грин. – Я всем говорил, что он в Румынии.
– Хорошо все-таки что вы его привезли, дядя Чарли, – вздохнула Джессика, обращаясь к доктору Стронгу. – Он ведь не будет долго мучиться, правда?
Чарльз Стронг не ответил. Через десять минут они вышли, прикрыв за собой дверь. Эрни взял Джессику в аэропорт, а Абигайл Грин пошла вслед за Стронгом.
– Жизнь продолжается, – с долей яростной иронии в голосе сказал он, когда Абби уселась в его «Ягуар» на заднем сиденье.
Он рывком тронул с места и включил кондиционер.
Абигайл Грин швырнуло на спинку сиденья. Приняв прежнее положение, она посмотрела на него в смотровое зеркальце и уловила его колючий насмешливый взгляд.
– Хотел тебе еще что-то сказать… – Она насторожилась.
Стронг заметил это и криво усмехнулся:
