– До свидания, Киппи, – сказала она. – Не прилетай домой. Ни сейчас, ни когда-либо. Я вешаю трубку. У меня много дел.
– Мам, пожалуйста, пожалуйста, мам! – кричал Киппи. Но Паулина опустила трубку на рычаг. Она открыла сумочку и вынула записку Гектора. Затем взяла коробок спичек из пепельницы и зажгла одну. Держа листок над пламенем, она подожгла записку и наблюдала, как она горит, пока полностью не сгорела. Затем подошла к дивану и легла лицом вниз. Уткнулась в подушку, стараясь скрыть сначала слезы, а затем рыдания – горькие, безудержные. Когда Симс Лорд, мисс Мейпл и Дадли вернулись в библиотеку, чтобы продолжить обсуждение планов похорон, они были тронуты тем, что скорбь об умершем муже наконец разрушила стоическое спокойствие Паулины Мендельсон.
– Жюль умер, – сказала Камилла, повесив трубку телефона.
– Когда? – спросил Филипп.
– Прошлой ночью, очевидно.
– Как случилось, что об этом не сообщили в новостях?
– Послушай, Филипп. Это секрет. Никто не знает. Паулина не хочет, чтобы об этом узнали до похорон.
– Когда состоится служба?
– В четыре часа. Филипп кивнул.
– Хочешь знать, Камилла?
– О чем ты?
– Думаю, он умер вчера вечером, когда мы были там на обеде.
– Не глупи, Филипп.
– Ты помнишь, как Паулина встала из-за стола и долго не возвращалась? Думаю, тогда он и умер.
– Не может быть. Она же вернулась.
– Паулина – хладнокровный человек.
Тайное всегда становится явным, как бы хорошо ни была спланирована стратегия соблюдения этой тайны. В машине «скорой помощи», перевозившей тело Жюля Мендельсона в крематорий, оказался санитар Фаустино, тот самый, который перевозил тело Гектора Парадизо в другой крематорий десять месяцев назад и который сообщил об этом факте Джоэлю Циркону, голливудскому агенту, находившемуся в баре «Мисс Гарбо» в то же время, что и Гектор Парадизо за несколько часов до своей смерти.
Смерть Жюля Мендельсона, как и смерть любого богатого и известного человека, вызвала любопытство у Джоэля Циркона. Он расспросил у Фаустино каждую деталь, чтобы потом пересказать их Сирилу Рэтбоуну и другим друзьям. В рассказе Фаустино ему особенно понравилось описание момента выноса тела известного финансиста по лестнице, когда Фаустино ударился плечом о картину с изображением водяных лилий и чуть не уронил ее, к ужасу вдовы, Паулины Мендельсон, закричавшей: «Осторожно!». Фаустино был уверен, что она беспокоилась больше о картине, чем о его ушибленном плече или о теле, которое они выносили.
На следующее утро за завтраком в кафе «Вайсрой» на бульваре Сансет Джоэль Циркон довел Керли, управляющего, чуть не до истерики, изображая Паулину Мендельсон, пронзительно кричавшую из-за чуть не упавшей картины, пока Фаустино нес носилки с телом Жюля Мендельсона по витой лестнице. «Она настоящая Харриет Крейг, вот она кто», – сказал Джоэль о Паулине.
Парикмахер Пуки поинтересовался, о чем так весело беседуют Джоэль Циркон и Керли. Историю пересказали и ему. Он невольно подумал о Фло, которой только накануне делал прическу для ее званого ленча, задаваясь вопросом, знает ли она о случившемся. Сирил Рэтбоун, не заговаривавший по утрам ни с кем, пока не выпьет три чашки кофе, сидел за столиком, читая голливудские газеты. Он с раздражением спросил, над какой шуткой так громко смеются у стойки бара и мешают читать газеты. И тогда Джоэль в третий раз пересказал историю, еще больше приукрасив портрет Паулины Мендельсон.
Сирил Рэтбоун бросился к телефону-автомату, позвонил Люсии Борсоди, редактору «Малхоллэнда», подняв ее из постели, и рассказал о последних событиях в мендельсоновской саге. Люсия тут же приняла решение. «Вызови фотографа, – сказала она Сирилу. – Посмотрим, удастся ли нам получить снимок Фло Марч, которую прогоняют от ворот «Облаков».
Когда Пуки позвонил Фло, чтобы сообщить новость, она уже все знала от Олафа Педерсона, приезжавшего к ней накануне вечером. Но ей было неизвестно, куда отправили тело Жюля, и Пуки сказал ей, что он находится в крематории в Вествуде. Фло понимала, что Паулина никогда не позволит ей увидеть еще раз Жюля, поэтому она решила поехать в крематорий и попросить разрешения повидать его в последний раз. Жюль ведь выполнил все свои обещания позаботиться о ней, и на руках у нее были бумаги, доказывающие это.
– Как ты думаешь, они разрешат мне войти, Пуки? – спросила она.
– Представься родственницей. Веди себя, как светская дама. Тогда они впустят тебя. Еще слишком рано, чтобы они стали звонить Мендельсонам и проверять.
Двадцать минут спустя, когда она, одетая в черный костюм от «Шанель», с тюльпанами, которые Петра фон Кант принесла, чтобы украсить стол для прощального ленча с Жюлем, уже собиралась уходить, зазвонил телефон. Это был Сирил Рэтбоун.
– Боюсь, что сообщу вам печальную новость, мисс Марч, – сказал он. Его голос звучал очень мрачно, так как он готовился ей сказать о смерти любовника. Ручку и блокнот он держал наготове, чтобы записать ее реакцию.
– Я уже знаю, что вы собираетесь мне сказать, мистер Рэтбоун.
– Да? – Он был расстроен тем, что оказался не первым, принесшим ей эту новость, и его интересовало, сколько же еще людей знают о случившемся. – Кто вам сказал?
Фло не ответила.
– Не могу ли я зайти к вам, чтобы лично выразить свои соболезнования? – спросил он. – Я испытываю особый интерес, потому что был в вашем доме месяц назад и оказался свидетелем сердечного
