– О, нет, не могу поверить, – сказала Паулина, покачав головой.
– Правда, правда, – сказал Каспер. – Она совратила половину недотеп в Калифорнии.
Паулина, пораженная, несколько минут сидела молча, перестав смотреть на экран. Ее беспокоило отсутствие Жюля, и ей пришло в голову, что он уехал домой, оставив ее здесь одну, так как по натуре не был человеком, получающим удовольствие от фильмов или спектаклей. Она посмотрела на Филиппа. В ответ он улыбнулся, понимая, что она чувствует себя неловко из-за неудачного замечания Каспера Стиглица. Наконец, набравшись смелости, она встала и, подобно Жюлю, оказалась в луче проектора, загородив своей тенью экран.
– Вам надо в туалет, Паулина? – спросил Каспер.
– Где мой муж? – в ответ спросила она.
– Беседует с Арни Цвиллманом где-то в доме, – сказал Каспер.
– Как я могу туда пройти?
Из темноты появился дворецкий Уиллард.
– Я провожу вас, миссис Мендельсон, – сказал он.
– Вам не нравится фильм, Паулина? – спросил Каспер. Он нажал кнопку переговорного устройства и громко спросил киномеханика:
– Берни, какие еще картины ты захватил с собой?
– Мне, кстати, нравится этот фильм, Каспер, – сказала Гортензия Мэдлен.
Паулина ничего не ответила. Сидевший рядом Филипп Квиннелл тоже поднялся.
– С вами все в порядке, Паулина? – спросил он ее.
– Да, Филипп, садитесь. Со мной все в порядке. Я должна найти Жюля, только и всего, – прошептала Паулина.
Дворецкий протянул ей в темноте руку, и она взяла ее. Он провел ее к раздвижной стеклянной двери и открыл ее.
– Осторожно, здесь ступенька, – сказал он тихо. Выйдя из демонстрационной комнаты, Паулина вдохнула свежий вечерний воздух.
– Извините, миссис Мендельсон, за то, что вам сказал мистер Стиглиц, – сказал дворецкий.
– В жизни не слышала таких выражений, – сказала Паулина и остановилась.
– Он бывает немного несдержан в выражениях, когда употребляет, – сказал Уиллард.
Паулина взглянула на дворецкого, не уверенная в том, что он имел в виду именно то, о чем она подумала, но решила не задавать никаких вопросов. Она выросла в доме, где было много слуг, и хорошо понимала, что такое «границы общения», как называл это ее отец.
– Посмотрите на эти розы, – сказала она, – их надо подрезать и больше поливать. Сад в безобразном состоянии.
– Он запустил все с тех пор, как ушла жена, – сказал Уиллард.
– Я бы сказала, что он и себя запустил, – ответила Паулина.
– Обойдем здесь, вдоль бассейна, – сказал он. – Осторожно, несколько фонарей вышли из строя. На прошлой неделе один из гостей мистера Стиглица споткнулся и упал.
– Боже, надеюсь, я не упаду, – сказала Паулина, держась за руку Уилларда.
– Я знаю ваш дом, миссис Мендельсон, – сказал он.
– Вот как?
– До того, как вы его купили, его называли «дом фон Штерна».
– Да, кажется, называли, много лет назад, – сказала Паулина, – мы купили его у фон Штерна.
– Но почти никто не знает, что фон Штерн построил этот дом для Кэрол Лупеску, звезды немого кино. Там она и покончила с собой.
– Я этого не знала.
– Включила газ.
– Боже мой!
– Только не в доме, а в гараже, в «Дузенберге».
– А, понимаю.
– Я помешан на домах. Мое хобби – собирать сведения о домах, где жили или живут кинозвезды. Я знаю историю каждого такого дома в городе.
– Боюсь, что наш дом совершенно не похож на тот, который мы купили у фон Штерна.
– Я знаю. Слышал, что вы полностью переделали его и вдвое увеличили площадь, – сказал он.
– Вы много знаете.
Подходя к террасе, Уиллард торопливо сказал:
– Гектор Парадизо был мой друг. – Будь Гектор Парадизо жив, Уиллард никогда бы не назвал его своим другом, а лишь знакомым, но поскольку он был мертв, то их отношения можно было спокойно называть
