– Можно подумать, что весь чертов город был в «Мисс Гарбо» в ту ночь, – сказал Лонни. – Бедный Гектор. Кто бы мог подумать, что он всадит в себя столько свинца.
Какое-то время мужчины смотрели друг на друга.
– Вы чего-то хотите?
– Да. Мистер Фил Квиннелл все еще смотрит фильм?
– Да, – ответил Уиллард удивленно.
– Когда он выйдет, отдай ему вот это, ладно? – Лонни протянул ему большой конверт, на котором корявыми буквами было написано «Мистеру Ф. Квинелу. Лично». Ниже подписано «Ксерокопия».
– Вы пишете мемуары, Лонни? – спросил Уиллард. – Для начала научились бы писать грамотно.
– Передай это ему, задница, и оставь замечания при себе. Идет? – сказал Лонни. Он положил руку на колено Дарлин и, поглаживая, стал двигать ее все выше и выше, одновременно поглядывая на Уилларда.
– Слушай, ты, дешевка. Не трогай полотенец мистера Стиглица, чтобы утереть свою «игрушку». Понял?
– Я знаю правила, Уиллард, – сказала Ина Рей. – Я знаю, где он держит дешевые полотенца. И когда только, черт возьми, кончится этот фильм? Мы можем начать без него. Этот парень уже горяченький.
«Бентли» Жюля был припаркован во дворе дома Каспера Стиглица. Жюль открыл дверцу для Паулины, обошел машину и сел за руль. Не говоря ни слова, они пристегнули ремни. Подав машину назад, Жюль почувствовал, что врезался в стоявшую позади маленькую «хонду».
– О, мой Бог! – сказал Жюль. Он открыл дверцу и выглянул.
– Надо пойти и сказать дворецкому, что я ударил машину, – сказал он.
– Нет, не надо, – сказала Паулина.
– Может быть, это машина Цвиллмана.
– Цвиллман не станет держать такую маленькую машину, поверь мне. В конце концов, ты же ударил не золотистый «роллс», что стоит рядом. Вот он-то, вероятно, и принадлежит Цвиллману. Ты можешь позвонить завтра. На машине осталась только царапина.
– Почти на девятьсот долларов царапина, – сказал Жюль.
– Можно подумать, ты не в состоянии заплатить. Поехали. Я хочу побыстрее выбраться отсюда, – сказала Паулина. – Хуже время, чем здесь, я нигде не проводила.
Он вывел машину с подъездной дорожки в переулок и поехал по Маунтин Драйв, не остановившись на «красный» свет.
– Ты пьян? – спросила Паулина.
– Немного, – ответил Жюль.
– Ты рискованно ведешь машину.
– Хочешь сесть за руль?
– Да.
Жюль остановил машину на обочине Маунтин Драйв, не выключая мотора, отстегнул привязной ремень, вышел, медленно обошел машину и сел на место Паулины. Паулина тоже отстегнула ремень и перебралась на водительское сиденье. Затем они оба пристегнули ремни. Паулина включила газ и поехала по Маунтин Драйв по направлению к бульвару Сансет.
– Мистер Цвиллман… – сказал Жюль, когда машина остановилась на красный свет на бульваре Сансет.
– Что ты хочешь сказать?
– Я никогда не пью после обеда, ты же знаешь, а он заставил меня выпить три рюмки, – сказал Жюль.
– Ты не обязан был пить.
– Знаю, но выпил.
– Мистер Цвиллман был той причиной, из-за которой мы ходили в этот кошмарный дом на кошмарный обед? – спросила Паулина.
– Да.
– На будущее, если кто-то спросит тебя – полиция или большое жюри, например, – «Откуда вы знаете Арни Цвиллмана?» – ты можешь сказать: «Меня познакомили с ним на приеме в доме Каспера Стиглица, кинопродюсера. Мы с женой обедали у него. Смотрели фильм. Мистер Цвиллман был среди гостей, так же как Марти и Сильвия Лески», и так далее и тому подобное. Это ведь так и было?
– Ты очень проницательна, Паулина. Цвиллман знал, что к нему домой мы не придем, как, впрочем, и никто другой, кроме этого кокаиниста Каспера Стиглица, которого больше никуда не приглашают. Он стал как прокаженный.
– И все-таки ты повел меня туда, в дом прокаженного и кокаиниста, и встретился с гангстером, – сказала Паулина. – Замечательно будет читать об этом в колонке Сирила Рэтбоуна. Интересно, напишет ли он о Ине Рей, Дарлин и Лонни?
– О ком? – спросил Жюль.
– О поздних гостях, которые пришли, когда я уходила.
