подозрительным образом объявился в городе, захватил компанию демуазель и стал утверждать, что владеет ею единолично. Николас с Юлиусом с фактами и цифрами в руках, доказали всем, что это неправда. Более того, месье Жаак обманывал бедняжку вдову многие годы. А если расспросить слуг молодого Феликса, то все они готовы были рассказать, как и почему Николас увез того из Женевы. И как славно муж демуазель с
Конечно, все очень сожалели о том, что случилось с
Что же касается Николаса, который раньше именовался Клаасом, то кто бы мог вообразить такое? В одиночку противостоял двоим вооруженным негодяям и прикончил обоих. А затем сражался с этим разбойником де Флёри, — и неважно, что того убил другой человек. И он так внимателен к своей жене, просто поверить невозможно. Заработал для нее кучу денег в Италии, дабы она могла расплатиться с долгами. А обе девочки получили отличное приданое. Славным парнем оказался этот Николас.
Единственным человеком, не желавшим принимать участие во всеобщем ликовании, был сам Николас, который целое утро терпел поздравления и похлопывания по перебинтованной спине, а затем в отчаянии бросился искать убежища в работе. Юлиус и Грегорио без жалоб и возражений делили с ним бесконечные часы занятий и присутствовали на сложных переговорах, сопровождавшихся жестокой торговлей. Решения, принятые Жааком де Флёри, были исправлены или отменены; заключены новые соглашения. Посыльная служба подверглась пристальному изучению, затем обновлению и перестройке. Все, что сделал Грегорио с апреля, они теперь обсудили вместе, включая будущие закупки с фландрских галер, а также жизненно важные встречи с Бембо и венецианскими торговцами.
В течение недели из Венеции должно было прийти разрешение на приобретение компанией Шаретти и генуэзскими негоциантами предписанного количества квасцов, привезенных фландрскими галерами. Поскольку квасцы там находились лишь в виде балласта, то сделка будет не слишком велика. Но это хорошее начало. В следующий раз придут корабли с товаром из Константинополя, и новые склады демуазель начнут наполняться. Даже если залежи в папской области обнаружат завтра, это ничего не изменит…
Единственные, кто в Брюгге обижался сейчас на Николаса, были все те девушки, с которыми он прежде встречался: тщетно они надеялись, что он, наконец, устанет от вдовы и вновь вернется к ним.
Юлиус как-то провел несколько часов с высокопоставленными гостями из Вейра, с кем у него вроде бы никогда не случалось ссоры, и внезапно заметил ненависть во взгляде толстой девчушки, в которой опознал младшую ван Борселен. Николас в ответ посмотрел на девочку без всякого выражения, что, впрочем, было свойственно ему за последние дни. Никто больше не смог бы отыскать Николаса по отголоскам смеха окружавших его людей. Но, впрочем, это и правильно. Нельзя забывать о бедняге Феликсе.
В разгар этих событий лысый лекарь Тобиас прибыл из Абруцци, где успел поставить на ноги графа Федериго и всех тех бойцов, чьи раны оказались не слишком тяжелыми. Подобно самому Юлиусу, на Тоби, загоревшего до черноты под итальянским солнцем, произвел большое впечатление особняк на улице Спаньертс, которого он прежде не видел; а также Грегорио, с кем он прежде не встречался. То, как Грегорио с Тоби оценивающе взирали друг на друга, — это была сцена, доставившая Юлиусу немало удовольствия. Он решил, что эти двое вполне достойны друг друга.
Николаса дома не было, поэтому Тоби наедине повидался с демуазель, выложив ей последние новости от Асторре, который распустил наемников на зимние квартиры, а также рассказал о своем участии в сделке по квасцам. Лекаря меньше всех прочих заинтересовало замужество демуазель, но ведь он ее почти не знал. Они впервые встретились лишь десять месяцев назад, когда Тоби перешел от Лионетто к Асторре.
После встречи со вдовой, лекарь прошел в контору с таким видом, будто там его законное место. Писцы в это время отсутствовали, но комната все равно выглядела по-деловому, вся заставленная шкафами и письменными столами с грудами бумаг. Оглядевшись по сторонам, Тоби кивнул Юлиусу и Грегорио.
— А где молодой хозяин?
Юлиус нахмурился. Грегорио отозвался звучным, как церковным орган, голосом:
— К твоему сведению, молодой хозяин погиб. Николас скоро вернется. Он присутствует, пусть и с некоторой неохотой, на похоронах своего двоюродного деда.
Подняв руку и проведя по лысине, Тоби снял свою черную шапочку.
— Еще немного, и вам пришлось бы хоронить меня самого. Вот почему я так запоздал с приездом. Встретился по пути с моим бывшим капитаном, и тот заявил, будто я намеренно разорил его. Когда мы расстались, он бросился на поиски Жаака де Флёри.
— И он его нашел, — сухо подтвердил Грегорио. — Если только твой бывший капитан звался Лионетто.
Тоби уставился на стряпчего.
— Неужто хоронят месье Жаака?
Грегорио кивнул.
— Лионетто убил его и в тот же день покинул город. Должно быть, жалеет, что не остался с Пиччинино. Тогда ничего этого не случилось бы.
— Ну, и Бог с ним, — заметил Юлиус. — Вы получили новую кондотту?
Тоби обернулся к нему.
— О, да. По крайней мере, нам ее предложили. Асторре у всех в большом почете, поскольку он единственный, кто вывел свой отряд невредимым из Неаполя и устремился на помощь к Урбино. На этот год сражения с Пиччинино закончены. Урбино также принял новый контракт и отводит армию на зимние квартиры к северу от Рима, в Мальяно, чтобы они с Алессандро на Рождество могли встретиться с папой. Асторре двинется за ними следом, если только что мы… то есть, демуазель не отдаст ему другой приказ.
— Если ты имел в виду Николаса, то почему бы не сказать напрямую? — заметил Юлиус. Именно при этих словах в комнату вошел Николас, но, похоже, ничего не услышал, а лишь внимательно посмотрел на Тоби.
Лекарь не отвел взгляда. Глаза у него были круглые, бесцветные, с яркой черной точкой посередине. Такие глаза видит жертва, когда на нее стремительно пикирует ястреб.
— Что за история насчет Жаака де Флёри? — осведомился Тоби.
— Он умер, — ответил Николас. — А что насчет Асторре и нового контракта?
Ответ он получил, но не стал продолжать деловой разговор, ибо у них были куда более интересные темы для обсуждения. Сам Николас больше помалкивал, что с ним все чаще случалось за последние дни, зато Юлиус, обмениваясь сплетнями и новостями, проболтал с приятелями до самого полуденного перерыва. Он отвлекался, лишь чтобы встретить посетителей. Гости приходили, дабы принести соболезнования матери Феликса, но затем почти все они сворачивали в контору.
Их уже успел навестить Серсандерс, Джон Бонкль, Колард Мансион (чтобы спросить насчет Годскалка), и даже Томмазо Партинари, который едва ли принадлежал к кругу друзей Феликса, но зато по какой-то странной причине принялся обхаживать Николаса. Он спрашивал о турнире и о битве при Сан- Фобиано, и тот все рассказал ему.
Юлиус заметил, что друзья Феликса не осуждали Клааса за его роль в происшедшем и больше всего жаждали узнать подробности сражений. Поскольку Николасу так часто приходилось повторять свой рассказ, то он отделывался сухими фразами, зато Юлиус с удовольствием расцвечивал повествование все новыми красками. У него также нашлась масса занятных историй о битве при Сарно. Вообще, сия роль настолько пришлась ему по душе, что он сам устыдился этого. Но, в конце концов, о мертвых не следует забывать. Люди должны говорить о них.
Он поболтал со Строцци, заглянувшим в контору вскоре после приезда Тоби. Лоренцо хотел узнать новости о своем брате в Неаполе и был рад услышать, что король Ферранте сохранил престол, и компания Строцци процветает. Юлиус, вложивший в нее часть своих денег, также переживал за благосостояние этого семейства, а потому сообщил все подробности, хотя порой и не слишком утешительные. После этого Лоренцо принялся жаловаться на скупость Строцци в Брюгге и заговорил о том, что развивающаяся
