отправил с оттоманами войско под началом одного из своих сыновей.
? Глупость! ? воскликнул Джон Легрант. ? Для султана его сын будет заложником.
? У эмира остался второй, ? возразил Николас. ? Кроме того, он ведь является шурином султана. Караманидский эмир также послал своего отпрыска к туркам. Султан в Синопе утверждал, что намерен вести против Трапезунда войну за веру, но мне это кажется сомнительным. Юлиус говорит, что доход Синопского эмира составляет двести тысяч золотых дукатов в год, и четверть этого богатства дают медные рудники. Думаете, султан способен устоять? Едва ли.
? О чем это ты? ? раздраженно перебил его Тоби, который предпочел остаться в Трапезунде, вместо того чтобы отплыть на галере, но здесь у него почти не было работы, и потому лекарь находился в постоянном раздражении.
? Я говорю, ? пояснил Николас, ? что эмир Синопский сложит оружие, а оттуда до Трапезунда туркам плыть всего одиннадцать дней.
? Кто-то должен сообщить об этом Узум-Хасану, ? заявил Джон Легрант. ? Войска из Грузии не будет. И никакой защиты на его западных границах, если сдастся Синоп.
? Он уже все знает, ? ответил Николас. ? Но ты прав, насчет Грузии его нужно известить. Давайте пойдем во дворец, а потом отправим нашу галеру в Керасус. Джон, она ведь продержится еще три дня без захода в порт? Лучше пусть ею займутся на месте. Кроме того, нам нужно решить, кто отправится на борт, а кто, возможно, наоборот, сойдет в порту.
? А если вдруг нас спросят, где корабль? ? поинтересовался Тоби.
? Так ведь галера и не возвращалась из Батума, ? усмехнулся Джон Легрант. ? И даже если кто-то заметит ее, она нам уже не принадлежит. Другая оснастка, другой флаг, другое имя… Николас окрестил ее самолично, назвал…
?…«Арго»?.. ? перебил Тоби.
?…в честь своего верблюда, ? невозмутимо закончил Джон Легрант.
Во дворце Джон передал императору письма от жены и зятя, а Николас затем остался еще ненадолго, пытаясь отвлечь басилевса от приготовлений к празднествам в честь дня святого Евгения и привлечь к тому факту, что война между султаном и Белой ордой может продлиться отнюдь не так долго, как на это рассчитывали. Однако император по-прежнему считал, что это ничего не значит. Султан сделает глупость, если двинется против Трапезунда. Во-первых, он не знает, что грузины не придут на помощь. Во-вторых, чтобы попасть из Синопа в Трапезунд, войско должно пешим идти больше месяца… И это не считая крепостей Хасан-бея и укрепленных перевалов. Они еще и до полпути не дойдут, как султану уже придется поворачивать обратно в Бурсу. А флот?.. Когда эти корабли попадут в Синоп, едва ли они захотят плыть куда-то еще, ведь больше нигде поблизости нет такой хорошей и удобной бухты. Конечно, на следующий год Западу неплохо было бы предоставить помощь Трапезунду. Но в этом году султан явно ограничится взятием одного лишь Синопа.
Джон, выслушав все это, ушел, нахмурившись, а Николас, попросивший о встрече с Диадохосом, вместо этого был препровожден в женские покои, куда его отвел камерарий и два евнуха. Однако, подведя гостя к дверям комнаты, дальше они не пошли, и, переступив порог, фламандец обнаружил там Виоланту Наксосскую.
Прежде он никогда не оставался с ней наедине. После прибытия в Трапезунд он виделся с принцессой всего несколько раз, после той встречи в день аудиенции. Они говорили о часах, ? и он был ей искренне благодарен. Пока Николас оставался в Эрзеруме, Виоланта зачем-то навестила фондако. До этого она соизволила принять Джона Легранта, и также принесла неоценимую помощь. Похоже, именно она поставила под угрозу жизнь бывшего подмастерья, а затем спасла его. Но после возвращения из Эрзерума, Николас имел дело исключительно с Диадохосом, и все расчеты велись через монаха. Виоланту он видел в свите императрицы или в обществе принцесс Анны и Марии, но только не в одиночку. Так что же изменилось сейчас?
Виоланта стояла у оконного проема, вдыхая жаркий влажный воздух, пахнущий взрыхленной землей, цветами, ошкуренным деревом и свежей листвой. Платье принцессы чем-то напоминало геометрические головоломки, которые делал Николас. Ничего похожего на то столкновение в каюте, когда она приняла его во всей наготе и враждебности…
Теперь он знал, как выглядит ее тело под платьем. Он заставлял себя не думать об этом и чаще всего ? вполне успешно, но порой воспоминания все же прорывались наружу. Николас заставил себя подумать о другом, широко распахнул глаза и любезно, с почтением, улыбнулся. Кланяясь, он, однако, демонстративно не сводил взгляда с ее лица. В конце концов, ведь это он кукловод, а не Виоланта Наксосская…
? Ты искал Диадохоса, ? обратилась она к фламандцу. ? Есть новости?
Голос ее не выражал никаких чувств.
? Прошу меня простить, деспойна, но я принес дурные вести. Войска из Грузии не будет.
Ее изящное, чуть подкрашенное, лицо напоминало икону и было неотличимо от лиц прочих придворных, если не считать ироничного изгиба губ и насмешливого блеска в глазах.
? Мы уже слышали обо всем, что случилось с императрицей. Мы получили и вести из Синопа, а потому знаем, что надлежит делать в обоих случаях. Однако сейчас другой человек нуждается в твоих услугах. ? Она повысила голос. ? Ты можешь войти.
Занавес откинулся, и в комнате появилась невысокая женщина с бронзовыми волосами, синеглазая и цветущая. Нет, не Мариана, но ее дочь ? Катерина…
Николас выровнял дыхание, но не рискнул произнести ни слова, чтобы не давать повода к самодовольству принцессе Виоланте, которая все же оказалась куда лучшим кукловодом, чем он сам. Веревочку на пояс ? и побежали… Взяв себя в руки, Николас попытался решить эту новую проблему.
Дочь Марианы как всегда была одета с излишней пышностью. На ней были слишком роскошные серьги и плоеное платье с чрезмерным вырезом и длинными рукавами с набивными плечами. Волосы она подняла высоко, как часто делала ее мать, и почему-то даже стояла сегодня в излюбленной позе Марианы ? гордо распрямив спину и слегка расставив ноги. Сперва он решил, что Катерина делает это намеренно, но затем осознал: она всего лишь пытается храбро противостоять ударам судьбы.
Прежде с любой бедой девочка первым делом обратилась бы к нему. Прежде она никогда не стала бы искать чужого посредничества. Но теперь все изменилось. И поэтому Николас без тени улыбки поклонился ей.
? Демуазель Катерина, чем могу вам служить?
Она подняла глаза.
? Я опасаюсь Пагано.
? Почему?
Виоланта сделала приглашающий жест, и девочка присела на низкий мягкий стул, а Николас расположился напротив. Сама принцесса осталась сидеть у окна, так что свет падал на нее сзади и не озарял лицо.
? Ты все это устроил, ? заявила Катерина. ? Ты украл его серебро. Теперь ему не на что покупать товар, и в Пере ты тоже не позволил ему торговать.
? Я украл его серебро? ? переспросил Николас. ? Это он так сказал?
Она поджала губы.
? Ты это сделал.
? Тогда ему не в чем тебя винить. Чего же ты боишься?
? Ну, ты его не знаешь, ? отозвалась Катерина, бросив взгляд на женщину у окна и торопливо отведя взор.
? Да, я знаю его не так хорошо, как ты, ? хмуро подтвердил фламандец. ? Но при чем же тут Виоланта?
И внезапно он понял. Малышка Катерина… по крайней мере, никто не откажет этой девочке в отваге!
? Я знаю, что тем, кто привык к роскоши, нелегко бывает смириться с поражением. Люди порой начинают вести себя очень странно…
