Теперь обернулись все разом: Юлиус, кипящий от гнева, Легрант с выражением невозмутимого любопытства на лице, Асторре, грозно вздернувший подбородок… Годскалк явно чувствовал себя не в своей тарелке. Но Катерина не смотрела ни на кого из них. Прижимая к себе собаку, она внимательно рассматривала Николаса.
? У тебя волосы мокрые, как в тот раз, когда ты свалился с лихорадкой. Опять приступ, да?
Так что все их старания пошли прахом… Фламандец кивнул.
? Да. И если не хочешь ее подцепить, лучше держись от меня подальше. Как твои дела, Катерина?
Она повернулась, чтобы идти прочь.
? Не смей со мной говорить. Ты вообще не должен был приходить сюда. Это подло. Ты заразишь и Виллекина тоже. Мне не нужна твоя лихорадка.
? Мне она и самому не нужна, ? согласился Николас. ? Ты показывала Виллекина императрице?
Катерина уже отошла к дальним скамьям, но, не удержавшись, все же обернулась, чтобы ответить:
? Так ты все видел? Меня ей представили! На следующей неделе я поеду во дворец. Грекам нравится моя собака. Они ее называют «рим-папа».
Самая излюбленное оскорбление греков по отношению к европейцам… Тем же любезным тоном Николас продолжил:
? На твоем месте, я бы оставил его дома, тут повсюду свирепствует лихорадка. Мне нравятся твои серьги.
На краткий миг лицо ее просветлело, но тут же Катерина вновь нахмурилась.
? Отправляйся домой, ? и с этими словами вернулась на место.
Юлиус попытался было последовать за ней, но священник преградил ему дорогу.
Дориа с улыбкой наблюдал за этой сценой, затем с сочувствием воззрился на Николаса.
? Бедный мальчик! Похоже, посещение дворца тебя совсем подкосило. Я, конечно, слышал, что в банях можно подцепить какую-то заразу, но не думал, что там водится и болотная лихорадка. Или это Алексий так измучил тебя своими ласками?
Он говорил совершенно открыто, хотя и по-итальянски. Возможно, из-за шума никто не смог бы их подслушать. Толпа в нетерпении гудела, призывая басилевса дать знак к возобновлению представления:
? Восстань, божественное солнце! ? пели они по-византийски. ? Восстань! Взойди!
? Ни одна из твоих шлюх, ? продолжал тем временем Дориа, ? не могла бы сравниться с Алексием. Впрочем, должен признать, что и из моих собственных я припомню лишь немногих, наделенных теми же достоинствами. Причем обоего пола.
Подобные намеки, сделанные публично, вывели Тоби из себя. Асторре в изумлении поднял брови. Легрант изменился в лице. Годскалк и Юлиус застыли в неподвижности.
Пагано Дориа улыбнулся им всем, а затем вновь ласково взглянул на Николаса.
? Так ты им ничего не сказал?! Ну, конечно, я тоже не стал делиться с юной Катериной подробностями знакомства с Антимосом, но друзья-мужчины ? это ведь совсем другое дело. ? Он повернулся к священнику. ? Хотя, возможно, он исповедовался вам одному? Я ведь говорил, что вы ? духовник весьма широких взглядов. И воистину, если бы вы видели этого ангелочка…
Толпа шумела все громче:
? Император! Император! Помазанник Божий!
? У тебя мое письмо, ? заявил Николас. Он побледнел, как полотно, и лишь на скулах горели красные пятна. Лицо не выражало никаких эмоций.
«Он ничего не отрицает, ? подумал вдруг Тоби. ? Так значит, это правда… Едва ли он рассчитывал, что Дориа бросит такое обвинение ему в лицо. Однако генуэзец чувствует себя в безопасности. Ни один, ни другой не посмеет ничего сказать чужой жене».
Он попытался вообразить себе письмо Мариане де Шаретти в Брюгге.
«Сударыня, вынужден поведать вам, что ваш супруг спит с банными мальчиками…»
Вот только отрок, который не столь давно прошел мимо них, в сверкании самоцветов, вовсе не был обычным банным мальчиком.
А Николас? Николас, продавший душу дьяволу, вместо этого говорил о каком-то письме… И Дориа эхом повторил:
? Письмо? ? Он вовсе не горел желанием услужить Николасу. Его слишком развлекало происходящее.
Фламандец заговорил вновь. Опытный слух мог бы уловить в его речи следы действия лекарских снадобий.
? У тебя письмо от моей супруги. Я пришел получить его.
Красивое лицо генуэзца озарилось пониманием.
? Так вот зачем ты явился сюда, несмотря на болезнь! Бедный мальчик! Конечно, ты его получишь.
Он по-прежнему не шелохнулся.
? Итак? ? Николас протянул руку. За спиной у него зазвучали трубы. Люди начали вставать с мест. Призванный своим народом, Избранник Божий наконец вернулся в Кафисму. Дориа пожал плечами.
? Какая незадача. Я должен вернуться на место. Возможно, как-нибудь в другой раз…
Николас встал. Зазвенели цимбалы, и чистые звуки их поплыли в воздухе, сливаясь с голосами труб. Повсюду вокруг люди отставляли корзины с провизией, накидывали плащи и поднимались на ноги.
Никто и не заметил, как фламандец внезапно взял Дориа за предплечье.
Со стороны это могло бы выглядеть как обычный прощальный жест, вот только хватка внезапно сделалась крепче, и генуэзец вскрикнул от боли.
? Отпусти, недоумок, или я позову распорядителя!
? Зови! ? велел Николас. ? Но сперва отдай письмо.
Ослабевшие пальцы почти тут же разжались, но Годскалк и Юлиус уже оказались рядом, и трое мужчин с суровым видом заступили генуэзцу дорогу.
Окинув их взглядом, он с усмешкой вскинул брови.
? Мой дорогой мальчик! Если для тебя это так важно, то, конечно, ты получишь свое драгоценное письмо. Я думал вручить его тебе в награду за небольшое одолжение, но теперь вижу, что у тебя не хватит сил даже на такую мелочь. Придется мне положиться на твоих друзей. Скажем так, мой дорогой Никколино: если кто-то из вас сегодня окажет мне услугу, то ты сразу же получишь свое письмо. Если нет ? придется подождать до следующего раза. Неужели это так ужасно? Ты и без того ждал его несколько месяцев, и каждый, кто умеет читать, уже ознакомился с содержанием этого послания. Могу я пройти?
Ответил ему Годскалк:
? Разумеется.
В голосе его звучало холодное презрение, однако он помешал Юлиусу и Асторре последовать за генуэзцем. Дориа с поклоном прошел мимо. Он успел как раз вовремя… Басилевс вошел в свою ложу.
? Мне пора, ? сказал Асторре. ? Ты в порядке?
? Ступай. Удачи, ? отозвался Николас.
Тоби заметил, что он даже не попытался ответить на последний вопрос наемника.
? О какой услуге он говорил? ? поинтересовался Годскалк.
? Понятия не имею. ? Николас поднес ладонь к лицу. У него начался жар. Все лицо горело, и глаза жгло огнем. Он попытался сделать над собой усилие. ? Честное слово, не знаю. У него письмо от демуазель. Оно попало к генуэзским торговцам. Он сказал мне об этом сегодня утром.
? В банях? ? подал голос Юлиус.
Годскалк оборвал его:
? Не будем сейчас об этом. Смотрите, они ставят шест. Это для Асторре и его стрелков?
? Да, ? подтвердил Николас, потирая переносицу. Внезапно он опустил руку. ? Асторре?
