язвительно заметил Лаймонд; время от времени звонили колокола, и О'Лайам-Роу метался из огня да в полымя.
Совесть не позволяла ему донести на Тади Боя, который тогда заплатил бы за грехи д'Обиньи, и теперь он без толку торчал во Франции, в том же городе, где находились Кормак и Уна, видеть которую он себе запретил, а рядом не было даже угрюмого товарища по несчастью, лучника Стюарта.
Пайдар Доули, совершенно лишенный деликатности в сердечных делах, сообщил ему, что Уна О'Дуайер провела в замке всю ночь и что тетка ее позеленела и готова лопнуть от злости. Шатобриан — небольшое местечко. Выйдя поискать бальзам для израненной души, О'Лайам-Роу наткнулся на Лаймонда, только что проводившего ночную подружку домой.
Завидев светлое приятное лицо, одежду, на которую затрачено было целое состояние, принц Барроу вскипел настолько, что устроил сцену прямо на улице.
— Было ли вам хорошо вдвоем? Заслужила ли она трепку, какую задаст ей сегодня же утром другой ее любовник?
Он ожидал удара, ему не терпелось пустить в ход кулаки. Но после секундного колебания его соперник лишь произнес:
— Она ничего не сказала, к сожалению. Ты, Филим, лучше пойди и напейся.
Он так и поступил.
Немало других людей находились в «Шер Сэнкт» с тою же целью. Комнаты, и общие, и отдельные, были заполнены беглецами из посольства с его действующей на нервы суетой и бесконечными карточными играми. Компания освободившихся от несения караула лучников, которых, впрочем, оказалось немного, вынуждена была делить главный зал с выполнившими обязанности швейцарцами, что создавало некоторую напряженность.
Лейтенант Андре Спенс, только что вернувшийся из Нанта, куда был послан с поручением, отнюдь не самый спокойный в этой компании, едва ли сразу заметил у своего локтя мальчишку-нищего. И только когда крайне важные слова прорвались сквозь гам, он слегка подскочил, поразмыслив, изысканно выругался, придумал объяснение для собутыльников и вышел вслед за мальчишкой с постоялого двора.
Полчаса спустя в чьей-то полуразрушенной лачуге за городом лейтенант Спенс встретился лицом к лицу с Робином Стюартом; с этим человеком ему было приказано подружиться, помочь ему, поддерживать с ним связь и со временем его убить. Радость, отразившуюся на чисто выбритом лице лейтенанта, можно было сравнить только с удовольствием, пожалуй, даже ликованием, которое испытывал Робин Стюарт.
Типичным для нелепых, лишенных остроты и изящества поступков Робина Стюарта было то, что часа через два тот же мальчишка возвратился с таким же поручением в переполненный «Шер Сэнкт» и, найдя принца Барроу пьяным до бесчувствия, вынужден был убедить Пайдара Доули пойти с ним. Готовясь к своему последнему драматическому вмешательству в дела мира сего, Робин Стюарт поселился в сооружении из камня и дерна, которое обнаружил на лесной поляне неподалеку от Бере, к северо-западу от Шатобриана. Там, не тревожимый ни призраками, ни драконами, ни нимфами, он жил за счет своего лука десять дней: добывать пропитание не составляло труда, наоборот — придавало его безбедному существованию особый привкус, словно долька чеснока в миске супа.
Однако Пайдар Доули, мрачный, молчаливый, со своей страстной замкнутой ирландской душою, отнесся к путешествию среди нагретых летним солнцем деревьев как к делу, с которым необходимо поскорее покончить, чтобы вернуться туда, где, свернувшись, словно свиток, на задвинутом в чулан хозяйском столе, лежал его повелитель. Хранение вельмож, неспособных передвигаться, было привычным делом в «Шер Сэнкт».
Доули с раздражением смотрел на выжженную землю, полоску неба, изгородь и полуразрушенный дом, построенный для отшельника или подпаска. Не заметил он ничего выдающегося ни во встретившем его у дверей Стюарте, ни в единственной комнате, куда провел его лучник после того, как, расплатившись, отпустил мальчишку.
— Уютно ты устроился для мертвеца, да и выглядишь неплохо, — заметил Доули. — А хозяин мой занят.
Стюарт уселся на широкий подоконник, взгромоздив туда свои костлявые ноги.
— Мальчишка говорит, он в стельку пьян, — сказал лучник беззлобно, но с явственным презрением в голосе. — И тут нечему удивляться. Как бы то ни было и ты справишься. Я не могу связаться с господином Кроуфордом… то есть с Тади Боем… Ну ты знаешь с кем. Его нет в замке. А у меня для него сообщение касательно королевы.
Низенький человек, не дослушав, вскочил.
— Что я тебе — мальчик на побегушках? Пусть за этим парнем гоняется кто-нибудь другой или вовсе никто не гоняется.
— Ты хочешь вернуться домой? — быстро спросил Стюарт. И так как маленький слуга молча вытаращил глаза, продолжил: — Твой принц торчит здесь из-за девчонки, верно? Тогда ему интересно будет это узнать. Все сделают завтра утром. С ней расправятся на озере, пока все будут торчать на церемонии вручения ордена Подвязки.
— Как это? — спросил Доули, и взгляд его черных глаз сделался острым. — Где ты узнал — в этом мире или в мире ином?
— Я узнал об этом от лучника, того парня, что помог мне бежать. Он — сообщник д'Обиньи, — задумчиво проговорил Робин Стюарт. — Или, точнее говоря, был таковым.
— Силы небесные, — усмехнулся Доули. — Бедняга все рассказал и безвременно скончался?
До мая, как и его хозяин, он не брил бороды. И теперь, хотя было только за полдень, на лице его уже выступила черная щетина.
— К несчастью. Кажется, его ударили ножом в спину, — благодушно заметил Стюарт. — Во всяком случае, мертвец лежит с ножом в спине далеко отсюда. Так вот, девочку должен убить человек, который устроил несчастный случай у Тур-де-Миним. Д'Обиньи недолго осталось разгуливать безнаказанным. Того человека можно поймать с поличным. Церемония назначена на десять. Мария выедет на озеро вскоре после того. Сам д'Обиньи подбросит такую мысль, и никто не воспротивится. Что тут опасного? Лодка в полном порядке — а это так, — и девочка будет окружена друзьями, что тоже легко устроить. Никто не увидит возможной опасности. Наоборот, все подумают, что более безопасного места трудно сыскать, и вспомнят озеро Ментейт.
— Не понимаю, о чем ты болтаешь, — сказал Пайдар Доули. — Если место такое безопасное, то как ее убьют? На озере только маленькие лодчонки, приготовленные к завтрашнему ночному празднику.
— Правильно, — бодро согласился Стюарт. — Петарды, шутихи, огненные стрелы, бомбардиры и плавучий склад пороха, доставленный туда загодя. Она взлетит на воздух, как колесо на ярмарке, а никто и знать не будет, что там вообще был порох. Немного расточительно, но зрелище красивое. Нужно подмалевать красками, да вылепить фигуру из гипса, да написать пару латинских стихов, чтобы его милость остался доволен убийством.
Пайдар Доули, с дублеными, как сыромятные шкуры, щеками, ввалившимися глазами, тонким, как прут, ртом, слушал, повторяя для верности все, что говорил ему Робин Стюарт. Стюарт же мысленно представлял, как новость дойдет до Тади Боя-Лаймонда, как тот быстро предпримет все нужные меры, как удивится, как будет признателен ему, Стюарту, за то, что он ловко исполнил жизненно важное дело. Он сомневался, умеет ли Доули читать по-английски, но все же записал время, место, имя. Только убедившись в том, что ирландец все усвоил, он подошел к самому важному вопросу.
— И еще ты должен передать, — тщательно подбирая слова, сказал лучник, — что, сообщая эту информацию, я доверяю господину Баллаху — господину Кроуфорду — позаботиться о том, чтобы меня не обвинили в произошедшем. Мне необходимо сдаться прежде, чем произойдет взрыв. Господин Кроуфорд должен приехать сюда с надлежащим конвоем и офицером, и я передам себя в их руки. Иначе — и ему известно об этом — меня пристрелят, как только увидят… Я буду ждать здесь завтра, в девять утра. Скажи ему: я надеюсь, что он разделит со мной мой хлеб, и мой стол его не разочарует. — Это Стюарт тоже приписал в конце своей записки и еще добавил: «Если ты не был со мною честен, то не был честен и я. Теперь я это вижу. Как джентльмен джентльмену я приношу извинения и прошу разделить со мной трапезу».
В неподвижном взгляде Доули не появилось понимания — только презрение.
