Она посмотрела на меня внимательно.
— Раз не противно, останетесь на ночь?
Все перевернулось во мне. Пронеслись в воспоминаниях дорога, залитая солнечными лучами, краснеющая барышня из моего купе, слова: «Завтра же»… Кто их произнес? Я? И появление в маленьком зале величавой королевы, которая могла бы стать вечным предметом моего тайного поклонения. Я не посмел бы и мечтать, что такая женщина позволит мне ухаживать за собою. И ее слова, от которых повеяло пламенем преисподней, — не шутка ли? Сейчас она расхохочется, как русалка или вилисса, и выставит меня вон. Но она ждала.
Я стоял и смотрел на кончик ее черной туфли.
— Останусь, — сказал я, вскинув на нее взгляд. Она ласково мне улыбнулась.
— Очень хорошо! Так давайте познакомимся. Меня Маргаритой зовут. А вас?
— Николаем.
— Присаживайтесь, — предложила она.
Она подошла ко мне, пробежала гибкими пальцами по ручке кресла, зашла за его спинку, перегнулась ко мне, положила руки мне на плечи и зашептала.
— Вот и хорошо. Я хоть и дрянная девка, но для вас, только для вас, буду хорошей. Только вот, чтобы уж вы все до конца поняли, я и деньги с вас возьму. Рубль. За ночь. За целую ночь, как самая дешевая проститутка. Согласны? От ее слов, горячего дыхания, от ее запаха я едва не терял сознание.
— Маргарита…
— Вам стыдно давать мне деньги? — спросила она, снова угадав мои мысли. — Не стыдитесь. Вы же покупаете сигареты? Вы же платите в лавке за любую вещь.
— Но вы… — перебил ее я.
— Так это то же самое. Вы поймете. Сегодня же поймете!
Мы поднялись на второй этаж, и только в ее спальне я понял, что со мной происходит. Сладкая и грешная тайна за семью печатями раскрывалась передо мной во всей своей прелести и порочности.
Мы немного поболтали, потом она указала мне на ванную комнату, поцеловала в лоб, и я ушел купаться. Пришел я обратно довольно быстро, когда она меня еще не ждала. Она сидела в низком кресле рядом с крохотным столиком, а в ее руках была стеклянная трубочка, которую я сначала принял за сигарету. Присмотревшись, я понял, что ошибся, тем более что в глазах Маргариты я увидел испуг.
— Что это? — спросил я.
Она посмотрела на меня и тихо сказала, не желая лгать:
— Кокаин.
Зрачки ее стали еще чернее, они дышали, пульсировали, напоминая теперь не черные омуты, а спрутов на холодном океанском дне. Мне показалось, что рядом со мной ведьма, но она заговорила, и вся неловкость тотчас исчезла. Она хищно облизывала губы, но и этот ее жест почему-то мне нравился.
Скрывая свою стыдливость, она жадно целовала меня, откровенно и захлебываясь шептала нежности. Да, она была стыдлива, но я не понял этого тогда. Понял, но много позже. Я же не помнил себя, мне казалось, что королева, снизошедшая до простого смертного, вдруг стала моей собственностью, отчего было и жутко, и радостно.
Утром я проснулся поздно, еще в постели вспомнил все свое вчерашнее приключение, улыбнулся и быстро встал. Удивительно хорошо и ново было осознавать себя в доме малознакомой женщины после ночи бурных ласк. Я искупался и отправился искать хозяйку. Она была на кухне и уже приготовила нам завтрак.
— Доброе утро, — пропела она, осматривая меня, словно за ночь я мог неузнаваемо измениться. — Горничная по выходным дням не работает, — пояснила она.
Я обнял ее, скользя руками по ее прекрасному телу, поцеловал в маленькую родинку на шее.
— Маргарита, — спросил я, — я смогу остаться у тебя еще на ночь?
— Рубль, — спокойно ответила она. Я отпрянул.
— Маргарита, дружок, — сказал я как можно ласковее, — зачем тебе этот дурацкий рубль? Ведь ты его выдумала, чтобы оскорбить и унизить себя. И меня тоже. Давай я принесу тебе огромный букет роз. И если тебя будет интересовать его цена, то она будет в десятки раз большей!
Она только отмахнулась от меня.
Весь день мы провели вместе. За плотными шторами ее спальни не было ясно — день на дворе или ночь. Под утро, устало целуя меня и прижимаясь к моей груди щекою, она закрыла глаза.
— Маргарита, будь только моей, — попросил тогда ее я.
Она горько рассмеялась.
— Вот еще! Глупости какие! Ты сможешь меня содержать? Ты сможешь мне снять дом? Обеспечить выезд? Наряды?
— Нет. Не сейчас. Но, может быть, через несколько лет…
— Через несколько лет, — перебила она меня, — я буду старухой с гнилыми зубами и сединой в волосах. Неужели я буду нужна тебе такой?
И так как я молчал, она продолжила:
— Этот мир принадлежит молодым и поэтому жестоким животным. Остальным в нем нет ни места, ни дела! И потом, через несколько лет меня просто не будет на этом свете. Мой сладкий яд действует верно.
— Маргарита, — в отчаянии прошептал я, — но ведь есть лечебницы…
— Я сама не хочу, — улыбнулась она. — Ах, не надо грустных глаз! Тебе-то что за печаль? Я не жалею! И ты не жалей! Просто я не хочу умирать старой. Я боюсь старости.
Когда я уходил, она все-таки настояла на том, чтобы я отдал ей два рубля за проведенные у нее ночи. Долго и страстно она целовала меня в прихожей, боясь расплакаться.
— Я приду к тебе, — пообещал я.
— Нет, — сказала она. Потом подумала и сказала. — Приходи.
Я поспешил на вокзал. Уже в вагоне подумал о том, что я подлец сразу по нескольким причинам. Во- первых, потому, что привезя даме письмо, очевидно, от любовника, который является моим начальником, я остался с дамой, совершив прелюбодеяние и возжелав принадлежащее ближнему своему. Во-вторых, я нарушил свое слово, данное юной барышне, и не пришел к ней в назначенное время. И в-третьих, что меня тяготило больше всего, я не зашел в храм Божий, как собирался сделать по приезде в город, и предпочел молитве рублевую женщину. Четыре смертных греха и две бессонные ночи не давали мне покою.
На перроне меня ждал начальник.
— Вы передали письмо? — спросил он, едва успев поздороваться.
— Да, — сказал я, пряча глаза, надеясь, что лгать мне хотя бы сегодня не придется, но я ошибся.
— Как она приняла его? — тревожно спросил он.
— Я передал через горничную, подождал ответа, но мне сказали, что ответа не будет, — сказал я, гладя ему в глаза.
— Так где же вы были два дня?!
— Вы сами дали мне разрешение задержаться, — возразил я.
— Действительно, — пробормотал он. — Иногда теряешь голову от всей этой суматохи! Вы не видели ее? Нет? Ну, может, оно и к лучшему…
Осенью мы вошли в тот самый город, он был наполовину покинут жителями, опустошен и грязен. Неизвестно на что надеясь, я направился по адресу, который запомнил, как «Отче наш». Я подошел к дому, но увидел во дворе других людей: играли дети, женщина возилась с крохотной собачонкой, мужчина курил. Я спросил у него про бывших жильцов. Он ничего не знал.
Наверно, я сильно изменился в лице, потому что женщина разволновалась, и меня пригласили войти в дом. Все вещи и мебель были на прежних местах, казалось даже, что еще сохранился запах ее дорогих духов. Казалось, она сейчас войдет в зал и скажет, что к ней приехали родственники. Но ее не было. Мне подали стакан ледяной воды. На меня смотрели с любопытством, но в то же время вполне доброжелательно. Я извинился за причиненное беспокойство, окинул в последний раз взглядом комнату, в которой первый раз увидел Маргариту, и ушел.
Николка окончил свой долгий рассказ и посмотрел на меня. Но в его глазах я не увидела ни раскаяния,
