Божественная комедия (илл. Доре)

встретит и листок,
Гласящий: «Я таков, как подобает».

124

Не в Акваспарте он возникнуть мог
И не в Касале, где твердят открыто,
Что слишком слаб устав иль слишком строг.*

127

Я жизнь Бонавентуры, минорита
Из Баньореджо;* мне мой труд был свят,
И все, что слева,* было мной забыто.

130

Здесь Августин, и здесь Иллюминат,*
Из первых меж босыми бедняками,
Которым бог, с их вервием, был рад.

133

Гугон* святого Виктора меж нами,
И Петр Едок, и Петр Испанский тут,
Что сквозь двенадцать книг горит лучами;*

136

Нафан — пророк, и тот, кого зовут
Золотоустым,* и Ансельм* с Донатом,
К начатку знаний приложившим труд;*

139

А там — Рабан* ; а здесь, в двунадесятом
Огне сияет вещий Иоахим,
Который был в Калабрии аббатом.*

142

То брат Фома, любовию палим,
Завидовать такому паладину
Подвиг меня хвалением своим;*

145

И эту вслед за мной подвиг дружину».

Песнь тринадцатая

Четвертое небо — Солнце (продолжение)

1

Пусть тот, кто хочет знать, что мне предстало,
Вообразит (и образ, внемля мне,
Пусть держит так, как бы скала держала)

4

Пятнадцать звезд,* горящих в вышине
Таким огнем, что он нам блещет в очи,
Любую мглу преодолев извне;

7

Вообразит тот Воз, что дни и ночи
На нашем небе вольно колесит
И от круженья дышла — не короче;*

10

И устье рога пусть вообразит,
Направленного от иглы устоя,
Вокруг которой первый круг скользит;*

13

И что они, два знака в небе строя,
Как тот, который, чуя смертный хлад,
Сплела в былые годы дочь Миноя,

16

Свои лучи друг в друге единят,
И эти знаки, преданы вращенью,
Идут — один вперед, другой назад,* —

19

И перед ним возникнет смутной тенью
Созвездие, чей светлый хоровод
Меня обвил своей двойною сенью,

22

С которой все, что опыт нам несет,
Так несравнимо, как теченье Кьяны*
С той сферою, что всех быстрей течет.

25

Не Вакх там воспевался, не пеаны* ,
Но в божеской природе три лица
И как она и смертная слияны.

28

Умолкнув, оба замерли венца
И устремили к нам свое сиянье,
И вновь их счастью не было конца.

31

В содружестве божеств прервал молчанье
Тот свет,* из чьих я слышал тайников
О божьем нищем чудное сказанье,

34

И молвил: «Раз один из двух снопов
Смолочен, и зерно лежать осталось,
Я и второй обмолотить готов.*

37

Ты думаешь, что в грудь,* откуда бралось
Ребро, чтоб вышла нежная щека,
Чье небо миру дорого досталось,*

40

И в ту,* которая на все века,
Пронзенная, так много искупила,
Что стала всякая вина легка,

43

Весь свет, вместить который можно было
Природе человеческой, влила
Создавшая и ту и эту сила;

46

И странной речь моя тебе была,
Что равного не ведала второго
Душа,* чья благость в пятый блеск вошла.

49

Вняв мой ответ, поймешь, что это слово
С тем, что ты думал, точно совпадет,
И средоточья в круге нет другого.*

52

Все, что умрет, и все, что не умрет,* —
Лишь отблеск Мысли, коей Всемогущий
Своей Любовью бытие дает;*

55

Затем что животворный Свет, идущий
От Светодавца и единый с ним,
Как и с Любовью, третьей с ними сущей,

58

Струит лучи, волением своим,
На девять сущностей,* как на зерцала,
И вечно остается неделим;

61

Оттуда сходит в низшие начала,
Из круга в круг, и под конец творит
Случайное и длящееся мало;

64

Я под случайным мыслю всякий вид
Созданий, все, что небосвод кружащий
Чрез семя и без семени плодит.

67

Их воск изменчив, наравне с творящей
Его средой,* и потому чекан
Дает то смутный оттиск, то блестящий.

70

Вот почему, при схожести семян,
Бывает качество плодов неравно,
И разный ум вам от рожденья дан.

73

Когда бы воск был вытоплен исправно
И натиск силы неба был прямой,
То блеск печати выступал бы явно.

76

Но естество его туманит мглой,
Как если б мастер проявлял уменье,
Но действовал дрожащею рукой.

79

Когда ж Любовь, расположив Прозренье,
Его печатью Силы нагнела,
То возникает высшее свершенье.

82

Так некогда земная персть могла
Стать совершеннее, чем все живое;
Так приснодева в чреве понесла.

85

И в том ты прав, что естество земное
Не ведало носителей таких
И не изведает, как эти