37 Он молвил: «Это Мирры безрассуднойСтаринный дух, той, что плотских утехС родным отцом искала в страсти блудной,40 Она такой же с ним свершила грех,Себя подделав и обману рада,[546]Как тот, кто там бежит, терзая всех,43 Который, пожелав хозяйку стада,Подделал старого Буозо, легИ завещанье совершил, как надо».[547]46 Когда и тот, и этот стал далекСвирепый дух, мой взор, опять спокоен,К другим несчастным[548] обратиться мог.49 Один совсем как лютня был устроен;Ему бы лишь в паху отсечь долойВесь низ, который у людей раздвоен.52 Водянка порождала в нем застойТелесных соков, всю его середкуРаздув несоразмерно с головой.55 И он, от жажды разевая глотку,Распялил губы, как больной в огне,Одну наверх, другую к подбородку.58 «Вы, почему-то здравыми вполнеСошедшие в печальные овраги, —Сказал он нам, — склоните взор ко мне!61 Вот казнь Адамо, мастера-бедняги!Я утолял все прихоти свои,А здесь я жажду хоть бы каплю влаги.64 Все время казентинские ручьи,С зеленых гор свергающие в АрноПо мягким руслам свежие струи,67 Передо мною блещут лучезарно.И я в лице от этого иссох;Моя болезнь, и та не так коварна.70 Там я грешил, там схвачен был врасплох,И вот теперь — к местам, где я лукавил,Я осужден стремить за вздохом вздох.73 Я там, в Ромене, примесью бесславилКрестителем запечатленный сплав,[549]За что и тело на костре оставил.76 Чтоб здесь увидеть, за их гнусный нрав,Тень Гвидо, Алессандро иль их братца,[550]Всю Бранду[551] я отдам, возликовав.79 Один уж прибыл,[552] если полагатьсяНа этих буйных, бегающих тут.Да что мне в этом, раз нет сил подняться?82 Когда б я был чуть-чуть поменьше вздут,Чтоб дюйм пройти за сотню лет усилий,Я бы давно предпринял этот труд,85 Ища его среди всей этой гнили,Хотя дорожных миль по кругу здесьОдиннадцать да поперек полмили.88 Я из-за них обезображен весь;Для них я подбавлял неутомимоК флоринам трехкаратную подмесь[553]».[554]91 И я: «Кто эти двое,[555] в клубе дыма,Как на морозе мокрая рука,Что справа распростерты недвижимо?»94 Он отвечал: «Я их, к щеке щека,Так и застал, когда был втянут Адом;Лежать им, видно, вечные века.