Ликейского скачут.Думаю: «Если овец воспевает Титир и козлищИли же стадо пасет, зачем ты гражданскую оду,В городе сидя, запел, коли дудки Бенакской свирелиЗвучным натерли тебе пастушеским губы напевом?30И от тебя, пастуха, пусть услышит он песню лесную».Толстые тут же стволы отложив, я, нимало не медля,Тонкие дудки беру и, губы надув, начинаю:«О богоравный старик, ты вторым будешь после Марана,Да и теперь ты второй или сам он, коль можно поверить,35Как Мелибей или Мопс пророку Самосскому верит.Но хоть — о горе! — живешь ты под пыльным и грязным навесомИ, справедливо гневясь, ты рыдаешь о пастбищах СарнаОтнятых — стыд и позор тебе, город неблагодарный! —Мопса, прошу, своего пощади, не давай ему слезы40Горькие лить, и себя и его ты не мучай, жестокий.Он ведь с любовью такой к тебе льнет, с такой, повторяю,Ласковый старец, с какой прижимается к стройному вязуСотней извивов лоза, неотступно его обнимая.О, коли русыми вновь ты свои бы увидел седины45В зеркале вод и тебе их сама расчесала б Филлида,Как восхитился бы ты виноградом у хижины отчей!Но, чтоб тебя не изъела тоска в ожидании светлойРадости, можешь мои посетить ты укромные гротыИ погостить у меня. Споем с тобою мы оба — 50С легкой тростинкою я, а ты, как мастер почтенный,Строгую песню зачнешь, чтобы каждый года свои помнил.Место тебя привлечет: журчит там родник полноводный,Грот орошая, скала затеняет, кусты овевают;Благоуханный цветет ориган, есть и сон наводящий55Мак, о котором идет молва, будто он одаряетСладким забвеньем; тебе Алексид тимьяна подстелет —Я Коридона пошлю за ним, — Ниса охотно помоетНоги, подол подоткнув, и сама нам состряпает ужин;А Тестиллида меж тем грибы хорошенько поперчит60И, накрошив чесноку побольше, их сдобрит, коль наспехИх по садам Мелибей соберет без всякого толку.Чтобы ты меда поел, напомнят жужжанием пчелы;Яблок себе ты нарвешь, румяных, что щечки у Нисы,А еще больше висеть оставишь, красой их плененный.65Вьется уж плющ от корней из пещеры, сверху свисая,Чтобы тебя увенчать: ни одной не забудем утехи.Здесь тебя ждут, и сюда соберутся толпой паррасийцы —Юноши все, старики и всякий, кто страстно желаетНовым стихам подивиться твоим и древним учиться.70Диких коз из лесов и шкуры рысей пятнистыхВ дар тебе принесут. Ведь твой Мелибей это любит.Здесь тебя ждут: не страшись ты нагорных лесов наших, Титир,Ибо поруку дают, качая вершинами, сосны,Желудоносные также дубы и кустарники с ними:75Ни притеснений здесь нет, ни козней злых, о которыхДумаешь ты, может быть; иль моей любви ты не веришь?Или, пожалуй, мою презираешь ты область? Но самиБоги, поверь, обитать не гнушались в пещерах: свидетельНам Ахиллесов Хирон с Аполлоном, стада сторожившим».80Мопс, обезумел ты, что ль? Иолай, и любезный, и светский,Ведь не потерпит никак твоих даров деревенских,Да и пещера твоя ничуть шалашей не надежней:Пусть себе тешится в них. Но что же твой ум обуяло? Что запыхался? Чего не стоят твои ноги на месте? 85Девушке мальчик и мил и желанен, мальчику — птица,Птице — леса, и лесам — дуновенье весеннего ветра.Титир, ты Мопсу желанен, желанья любовь порождают.Презришь меня — утолю я жажду фригийским Мусоном,То есть — тебе невдомек — рекой удовольствуюсь отчей.90Но почему же мычит моя молодая корова?О четырех сосках тяжело ей набухшее вымя?Думаю, да. Побегу наполнить емкие ведраСвежим ее молоком: размягчит оно черствые корки.Ну, подходи, подою! Не послать ли нам Титиру столько95Крынок, сколько и нам он сам надоить обещался?Да молоко посылать пастуху неуместно, пожалуй.Вот и друзья! Говорю, а солнце уже за горою.
IV
[Данте — к Джованни дель Вирджилио]
Сбросив Колхиды руно, быстролетный Эой и другиеКони крылатые вскачь возносили в сиянье Титана.По колеям, от вершины небес спускавшихся долу,Мерно катилися все, с пути не сбиваясь, колеса.5Мир засиял, и всю тень. какою себя сокрывает,Сбросил он прочь, и поля смогли раскалиться под солнцем.Титир и Алфесибей устремились поэтому в рощу,Сами себя и стада уберечь стараясь от зноя, —В рощу, где ясень, платан и липы растут в изобилье.10Тут, пока на траве ложатся овцы и козыВ чаще лесной и пока свободно дышать начинают,Титир по старости лет прилег, осененный листвоюКлена, и задремал, вдыхая запах снотворный;Рядом стоял, опершись на корявую палку из груши,15Алфесибей и к нему обратился с такими словами:«То, что мысли людей, — сказал он, — возносятся к звездам,Где зародились они перед тем, как войти в наше тело;То, что Каистр оглашать лебедям белоснежным отрадно,Радуясь ласке небес благодатных и долам болотным;20То, что рыбы морей, сочетаясь, моря покидают,К устьям сбираяся рек, где проходят границы Нерея,Что обагряют Кавказ тигрицы гирканские кровью;То, что ливийский песок чешуей своей змеи взметают, —Этому я не дивлюсь: свое ведь каждому любо,25Титир; но я удивлен и диву даются со мноюВсе пастухи на полях земли сицилийской, что МопсуЛюбо под Этною жить на скудных скалах Циклопов».Только он кончил, как вдруг перед нами, совсем запыхавшись,Стал Мелибей, и едва он способен сказать был: «О Титир!» — 30Смех одолел стариков, что юноша так запыхался,Точно сиканов, когда Сергест сорвался с утеса.Старший седую тогда с зеленого голову дернаПоднял и так обратился к нему, раздувавшему ноздри:«О неуемный юнец, по какой ты внезапной причине35Опрометью прибежал, своих легких в груди не жалея?» Тот в ответ ничего, но лишь только тронуть собралсяОн тростниковой своей свирелью дрожащие губы,Вовсе оттуда не свист до жадного слуха донесся,Но, когда юноша звук постарался извлечь из тростинок — 40Чудо, но я говорю по правде, — тростинки запели:«Там, где под влажным холмом встречается Сбрпина с Реном»;Если же три бы еще они лишних выдули вздоха,Сотней тогда бы стихов усладили селян онемелых.Титир и Алфесибей внимательно слушали оба,45Алфесибей же с такой обратился к Титиру речью:«Что же, почтенный старик, ты росистые земли ПелораБросить решишься, пойти собираясь в пещеру Циклопа?» Он: «Не боишься ли ты? Что меня, дорогой мой, пытаешь?» Алфесибей же: «Боюсь? Пытаю?» — на это ответил.50«Иль непонятно тебе, что дудка божественной силойПела? Подобно тому тростнику, что от шепота вырос —Шепота, что
