минут!
— О'кэй! А я пока разгружу автомобиль!
Я переношу живой груз в дом «дядюшки», предварительно хорошо увязав его, и ровно через десять минут появляюсь у своей новой знакомой.
— У вас есть телефон? — спрашиваю у нее.
— Конечно, парень! Это же мой рабочий инструмент!
Поскольку мои брови ползут вверх, она объясняет:
— Я располагаю списками одиноких мужчин и мужчин, у которых больные жены. Вы должны были заметить, что у меня очень приятный голос. Вот я вечерами и названиваю им, пытаясь снять их стрессы, обещаю им неземные наслаждения, если они навестят меня. Один из десяти моих клиентов клюет. Как правило, это извращенцы... Они предпочитают замысловатые трюки. Но я думаю, они известны и вам.
— Я не могу согласиться с вами, так как подобные упражнения выходят за рамки моих представлений о сексе. По мне это все равно, что бутылка жаволе, перелитая во флакон шато-икем.
Я набираю номер моего кузена в посольстве Франции.
— Новости, Лионел? — атакую его без лишних слов.
— Слушай: жетон 6018 принадлежит не Витлею Стибурну, а Бенжамену Стокфильду, который был убит на прошлой неделе.
Душу мою наполняет светлая мелодия: выходит, что малыш выбил глаз не агенту ФБР, а рядовому бандиту. Господи, будь благосклонен и впредь к моему ангелу-хранителю!
— Меня зовут Кати, — жеманно сообщает мне проститутка, подавая чашку ароматного кофе.
— А меня — Тони!
— Если не сегодня, то в один из ближайших дней, Тони, вы должны немного заняться мною! Вот уже десять лет, как я не имела дел ни с одним французом. Я была бы несказанно счастлива добавить в свой список еще одного французика!
— Не отказываюсь! Придется удовлетворить ваше желание! — обещаю я. — Но это потом. А сейчас, Кати, не могли бы вы рассказать мне немного о Мартини. Мой дядя расстался с ней тысячу лет назад, поэтому хотел бы узнать побольше о том, как она жила здесь, в Лос-Анжелесе, после их разлуки.
— Жила она нормально. В последнее время нигде не работала. Регулярно раз в месяц совершала трехдневное путешествие, а в остальное время пила или проводила время
с приходящими к ней мужчинами. Не думаю, что она занималась этим из-за денег, так как жила она безбедно. Она покупала очень дорогие картины. Могла часами простаивать перед ними. Она регулярно приглашала меня, чтобы показать свое новое приобретение. Как правило, я одобряла ее выбор, но, если честно, я бы не хотела видеть подобные картины даже в общественной уборной! Но ведь это мое личное мнение, правда?
Я пытаюсь представить себе жизнь Мартини здесь, в таком странном городе, совсем непохожем ни на один французский. Но главное, я так и не понял, почему после ее смерти так упорно пытаются расправиться со всеми, кто был знаком с ней?
Я улыбаюсь хозяйке дома, а сам думаю, насколько она отвратительна.
— О чем вы думаете? — спрашивает она.
— О вас, Кати! Вы неотразимы, вы женщина, обладающая колдовскими чарами. Даже сам Рудольфо Валентино, уверен, был бы пленен вами, Кати! Но почему вы так скрытны?
— Что ты хочешь сказать, парень?
— Видите ли, я прошу вас рассказать мне побольше о Мартини, с которой вы прожили бок о бок целое десятилетие. Но вы мне рассказали лишь то, что она пила и иногда принимала мужчин. И это сообщаете вы, вы, от которой ничего не может ускользнуть!
— Но это правда, француз...
Я допиваю свой кофе, выкладываю на стол пятьдесят долларов.
— Я разочарован вами, Кати, но это не помешает нам пережить вместе несколько приятных мгновений. Только не сегодня!
Она пытается разубедить меня.
— Красавчик мой, честно, я не знаю, что еще можно рассказать вам о ней. Я далека от мысли что- нибудь скрыть от вас.
— Кати, душа моя, подумайте, вспомните! Ведь за годы жизни по соседству с Мартини должны же были произойти хоть какие-нибудь необычные события, которые просто нельзя забыть! Прошу вас!
Она вспоминает так напряженно, что я слышу, как пощелкивает ее мозг. Я терпеливо жду. И вдруг ее увядающая физиономия освещается ярким светом добытого из глубин памяти воспоминанием.
— Боже правый, конечно же, я помню! — восклицает она.
Я замираю от волнения.
— Два года назад она убила негра!
Мне плохо.
— Мартини убила негра? — переспрашиваю я.
— С целью защиты! Негр забрался в дом в ее отсутствие. Она застала его в тот момент, когда он снимал со стен картины. Вор изнасиловал ее, а потом решил перерезать ей горло. Но когда пошел за ножом, Мартини достала из-под подушки пистолет и выстрелила в негодяя.
— И вы хотели скрыть от меня эту историю, Кати!
— Нет-нет, француз, я действительно забыла про этот случай! Время летит, каждый день приносит что-то новое...
— Что было потом?
— Мартини оправдали, признав, что убийство совершено с целью самозащиты.
Я заставляю себя поцеловать ее напудренный лоб и убегаю к подопечным, которые уже должны бы проснуться.
Убедившись, что мои пленники живы, я снова возвращаюсь к Кати, чтобы позвонить в гостиницу. Прошу позвать к телефону Анжеллу и умоляю ее как можно скорее отправить ко мне в Венецию Берюрье и Пино. Она обещает доставить их лично. Но я разубеждаю Анжеллу в ее стремлении помочь мне, ссылаясь на то, что появление красивой девушки в негритянском квартале просто нежелательно.
Через некоторое время большой белый «лимузин» Гарольда Ж. Б. Честертона-Леви останавливается у дома нашего профессора, и из него с очень важным видом выходят мои друзья.
Такое событие не могло пройти незамеченным. Кати буквально изнывает от любопытства.
— Француз, у вас сегодня бомонд?
— Мои французские партнеры!
Братья Люмьер1, как положено настоящим французам, приветствуют даму почтенным наклоном головы.
— Шикарная девочка! — замечает Толстяк.
— Десять долларов, стакан водки — и она твоя.
Я провожу друзей в дом и показываю им два уже оживших тюка.
1 Сан-Антонио имеет в виду изобретателей кино (1895 г.) братьев Луи и Огюста Люмьер.
— Грязные собаки! Нам повезло! Эти парни из той компании, которая охотится за нами. Она убирает всех свидетелей, от которых мы могли бы узнать кое-что о Мартини Фузиту. Надо положить конец этому беспределу. Я решил разгадать тайну Мартини в течение двадцати четырех часов. Для этого я создаю ударную группу. В нее входят: Цезарь Пино, Александр-Бенуа Берюрье и я, Антуан! Один за всех и все за одного!
Напыщено?
Да. Но в этих словах — источник мужества.
Взволнованные, друзья благодарят меня за доверие.
— Нам предстоит разыграть следующие роли, — продолжаю я. — Ты, Пино, играешь роль хитрой лисы. Ты, Берю, жестокого волка!
— А ты? — спрашивают они хором.
— Я? Я буду задавать вопросы этим двум фанфаронам! Твоя задача, Александр-Бенуа, выбить из них
