Я пробежала мимо, едва не задев ее. Она отшатнулась. Сесил тихонько плакал на полу у двойной двери, обхватив голову руками, и тельце его содрогалось при каждом вздохе. Ему явно было очень больно. Когда я прикоснулась к нему, он вскрикнул, но это был уже крик отчаяния. Я выпрямилась и огляделась по сторонам.
Снаружи стоял Рей и смотрел на нас. Я глядела на него сквозь старое, пыльное оконное стекло, и мне показалось, что по щекам его текут слезы.
Я резко обернулась. Белль исчезла.
Я склонилась над Сесилом.
– Сие? – Он слабо кивнул. – Сейчас я попробую усадить тебя.
Я взяла его за руку так бережно, как только могла. Он вскрикнул, тело его содрогнулось, и его стошнило прямо на мраморный пол.
Открылась входная дверь, и вошел Рей. Он посерел, его трясло. И он на ходу снимал свой шерстяной свитер.
– Не надо его трогать. С ним все в порядке?
– Нет.
– Я… Ему нужен врач?
– Не знаю. Да. Думаю, у него сломана рука.
Он опустился на колени прямо в лужу рвоты, даже не заметив этого, и укрыл Сесила своим свитером. Потом заговорил с малышом, одновременно осторожно ощупывая его, как это делают при оказании первой помощи. Руки у него дрожали.
– Ты слышишь меня, Сие? Посмотри на меня. Скажи, где больно? Здесь? И здесь? А вот здесь?
Постепенно Сесил перестал плакать и лежал, не шевелясь. Глаза у него были открыты, и он смотрел на Рея, сидевшего на корточках.
– Думаю, ты права насчет руки. Мой маленький бедняжка! Наверное, лучше мне самому отвезти его в травматологию. Это будет быстрее, чем вызывать «скорую помощь»… Пройдет неизвестно сколько времени, прежде чем они доберутся сюда, в деревню. Ты побудешь с ним, пока я все приготовлю?
– А что делать, если вернется Белль? Глаза у него растерянно забегали.
– Я… не знаю. Она не вернется. Не думаю… Я быстро. Разговаривай с ним, только негромко. Не позволяй ему уйти от нас.
Он заковылял по мраморному полу, потом с трудом поднялся по лестнице.
Я повернулась к Сесилу:
– Сие? Это Анна. Ты меня слышишь?
– Тошнит ужасно, – сказал он тоненьким голоском, как если ему было и плохо, и больно одновременно. – И еще мертвецы. И черви. Жара. Обжигающая жара.
– Все уже закончилось, не бойся, малыш, – сказала я. – Дядя Рей отвезет тебя в больницу. Там тебя вылечат.
Потом я вдруг подумала, что Рей не остановил Белль. Он просто стоял, боясь пошевелиться. Стоял и смотрел. И плакал как ребенок. Будет ли Сесил с ним в безопасности?
По лестнице спускался Рей. В руках он держал несколько одеял и большую красную сумку для оказания первой помощи.
Когда он направился к нам по коридору, я встала, оказавшись между ним и Сесилом. Он замер.
– Я поеду с вами, – заявила я.
– Спасибо, я сам справлюсь.
– Думаю, я все равно должна поехать с вами. Он долго молчал, потом глубоко вздохнул.
– Да. Да, я понимаю… Анна, я не обижаюсь на тебя. Я не мог… Я не мог остановить ее. Я не могу объяснить… Но ни за что на свете я не причинил бы Сесилу вреда. Я отдал бы все что угодно, только бы этого не случилось. Он мой… Он мне как сын. Я люблю его.
Не знаю почему – может быть, потому, как он прикасался к Сесилу, или потому, что он даже не обратил внимания на рвоту, – но я поверила ему и поняла, что Сесил будет в безопасности: он обойдется и без меня. Рей попросил меня уложить сломанную руку Сесилу на грудь, чтобы малыш не мог пошевелить ею, а сам принялся бинтовать ее. Пока он занимался Сесилом, я взяла одеяла и расстелила их на полу микроавтобуса, потому что там ему будет лучше, чем на сиденье. Так сказал Рей. Он очень бережно поднял Сесила, перенес в микроавтобус и уложил в импровизированное гнездо, которое я для него соорудила, а сверху укрыл еще одним одеялом.
Потом запустил мотор и очень медленно поехал прочь.
Воздух уже накалился, и на своей коже я вновь ощутила запах Тео. Только теперь мне хотелось вымыться, я хотела избавиться от всего, что видела. Я вернулась в здание.
В коридоре воняло рвотой. Из кабинета появилась Белль. При мысли о том, что она находилась там все время, пока мы занимались Сесилом, у меня по коже побежали мурашки.
– Итак, ты сделала то, ради чего приехала сюда…
На мгновение мне показалось, что я не выдержу и меня вырвет. Так жутко воняла рвота Сесила, и запах желчи забивал мне ноздри. Я не хотела разговаривать с ней. Мне было плохо, я чувствовала себя разбитой и грязной. И я хотела найти Тео.
