изготовляли иконки с фигурой св. Иакова и его атрибутами Купцы Компостеллы монополизировали даже сбыт ракушек, которые океан выносил на галисийское побережье Ими бойко торговали на площади перед собором Русский ювелир XVI в. заключил образок в серебряную со сканью и жемчугом оправу.
Средневековые сувениры
В «Видении о Петре-Пахаре» английского поэта Уильяма Ленгленда искатели «царства Правды» повстречали человека, «одетого сарацином, как одеваются пилигримы».
Позднее портрет подобного «коллекционера» набросал Эразм Роттердамский:
«Менедем. Что это за убор
Ты усыпан ракушками усеян оловянными и свинцовыми образками, увешан соломенными ожерельями на руке – змеиные яйца[154]
Огигий. Я побывал у святого Иакова Компостельского а посте – у чтимой по всей Анпии Богородицы Приморской
Менедем. Для развлечения, видно, путешествовал?
Огигий. Нет, из страха Божия».[155]
Средневековье – эпоха культа реликвий. Из святых мест паломники стремились унести хотя бы крупицу целительной «благодати»; часть тела мученика или связанные с ним предметы – обрывки погребальных покровов, листья и цветы с гробницы, ампулы с водой из священных источников, лампады, горевшие у почитаемых саркофагов. Мастерские при монастырях и аббатствах выделывали из камня, свинца, бронзы и драгоценных металлов миниатюрные значки для продажи пилигримам. На них изображали местного святого и его эмблемы. Нередко сами паломники вели торговлю этими спасительными талисманами.
Особенно ценили реликвии Палестины. В погоне за памятниками земной жизни Христа, Девы Марии и апостолов средневековые люди пересекали огромные пространства Востока. Предметы, привезенные из этих путешествий, были окутаны легендами, проникнутыми набожной наивностью. Уже в раннем Средневековье в ризницах европейских церквей появились привозные сосуды, которые убежденно связывали с такими евангельскими эпизодами, как брак в Кане Галилейской или Тайная вечеря. Особым почетом пользовались вещи из тех стран, которые дали миру патриархов, пророков, а позднее – Христа и апостолов. Их приписывали известным библейским персонажам («чаша Соломона»). Отблеск святости падал и на те ковчеги, в которых из Египта или Святой земли доставляли останки мучеников и отшельников. Наряду с современными им вещами пилигримы и дипломатические миссии привозили с Востока и более древние, например сасанидские. Иранское золотое блюдо с изображением Хосрова I (531–578) хранится в парижской 'Национальной библиотеке. По преданию, его преподнесло Карлу Великому посольство багдадского халифа Харуна ар-Рашида.
В качестве реликвий в сокровищницы романских и готических храмов попадали восточные шелка: в них заворачивали чудотворные мощи святых. С каролингской эпохи в Шартрском соборе сберегали в кедровом ковчеге «сорочку Девы Марии», в течение веков привлекавшую пилигримов. По рассказу французского хрониста, в 911 г., когда герцог Нормандии осаждал город, на стенах появился епископ Шартра, поднимая «святую тунику» как знамя. В неизъяснимом ужасе нормандцы расстроили свои ряды и обратились в бегство. Верили, что полотняные сорочки, соприкоснувшиеся с ковчегом, помогали женщинам выдерживать родовые муки; к этому средству прибегали и простые крестьянки, и королевы Франции. Во время Французской буржуазной революции реликварий впервые открыли: в нем лежали сирийская ткань и восточное покрывало с фигурами сопоставленных львов – оказалось, что «святая туника» ничем не напоминает сорочку.
Крупные духовные и светские магнаты стремились завладеть самыми достославными реликвиями Византии и Святой земли. Король Людовик Святой вывез из Константинополя два шипа из тернового венца Христа, обломок «подлинного» креста, обрывки ткани, которой Иисус вытирал ноги апостолов. Обладание такими «святынями», истинность которых доказывалась фальшивыми документами, повышало престиж аббатств и монастырей, привлекало к ним армии богомольцев, приносивших своими пожертвованиями постоянные доходы. Реликвии оспаривали друг у друга, покупали за большие деньги, обменивали и даже выкрадывали. Их перенесение издалека – из Палестины в Рим, из Рима в Галлию – торжественно обставляли. На всем пути следования происходили чудеса: внезапно исцеленные недужные присоединялись к ликующим толпам, встречавшим святыню. Длительное морское плавание вокруг Европы из Корсуня (Херсонеса) проделала икона Николы (1225). Якобы сам угодник трижды являлся во сне ее «служителю» корсунянину Евстафию и, «утыкая его в ребра», настойчиво побуждал к путешествию. Он же указал путь в обход половцев. Евстафий сел на корабль в устье Днепра, по морю Варяжскому (Балтийскому) прибыл в Ригу и «сухим путем» через Новгород доставил «чюдотворный Николин образ» в Рязанскую землю.
В рассказах о переносе реликвий («Translationes») содержатся важные сведения о средневековых дорогах.
На огромные расстояния переносили дешевые культовые предметы рядовые паломники. На самаркандском Афрасиабе найден небольшой глиняный сосудик для целебной воды. В V–VII вв. подобные ампулы делали в коптском монастыре св. Мины вблизи Александрии. При раскопках в церкви св. Ульриха и Афры в Аугсбурге обнаружили погребение мужчины в кожаных перчатках, с ножом в ножнах, кожаным поясом и бронзовой пряжкой – реликварием VII в. В пряжке лежали кусочек воска и фрагмент хлопчатобумажной ткани из Палестины или Сирии. Из Святой земли происходят серебряные ампулы – маленькие плоские флаконы для освященного масла (рис. 39).
Они хранятся в соборе города Монцы около Милана и в аббатстве св. Коломбана в Боббио к югу от Пья-ченцы (где их обнаружили в тайнике крипты[157] церкви). По местному преданию, около 600 г. ампулы прислали из Рима в дар лангобардской королеве Теоделинде. Греческие надписи указывают на то, что их родина – «святые места Христа», т. е. Иерусалим и его окрестности (Вифлеем). Именно здесь происходили евангельские события, изображенные на сосудиках. Эти миниатюрные амулеты, которые носили на шее, охраняли верующих «на земле и на море». Вместе с паломниками ладанки с палестинской землей, крестики, кадила и другие вещи попадали в Рим. В VI–VII вв. из Восточного Средиземноморья в Вечный город направлялся непрерывный поток греков, сирийцев, армян,
