нельзя! То, что она сейчас здесь, с ним… Она и представить себе не могла, что когда-нибудь решится на этот шаг. Все внутри Розали замерло, когда Адам развязал шнурок на поясе своих брюк и они упали к его ногам. Переступив через них, он предстал перед ней во всем великолепии своей обнаженной агрессивной мужественности. Восторг смешался со страхом.
Но она справится со страхом. Она здесь именно затем, чтобы справиться с ним и узнать наконец, что значит быть женщиной. Решение принято, и выбор сделан. Розали расстегнула свою юбку-саронг и с решительностью, которой совсем не чувствовала, отбросила ее в сторону. Взгляд Адама прошелся по ее обнаженному телу сверху вниз и обратно, в глазах его вспыхнуло восторженное одобрение.
— Ты исключительно сложена, — заметил он с быстрой усмешкой. — Хотя тебе наверняка говорили это тысячу раз. Но ты создана не для того, чтобы с важным видом вышагивать по подиуму, демонстрируя тряпки. Это все… ненастоящее.
Адам сделал шаг, протянул руки и нежно провел ладонями по ее плечам и рукам. Дойдя до запястий, он взял ее руки и положил себе на плечи, погладил подмышки, по ребрам спустился к талии, затем ниже, к бедрам, отчего кровь понеслась по венам Розали с утроенной скоростью.
— Ты создана для того, чтобы любить и быть любимой. — Взгляд Адама буквально завораживал ее. — Вот здесь, — он провел рукой по ее плоскому животу, — должна зарождаться и расти новая жизнь. А вот это, — он положил ладони на ее груди, — предназначено для вскармливания ребенка. — Большими пальцами Адам потер горошины сосков, и они в ответ сладостно заныли. — Вот в чем смысл жизни… Розали. И сейчас мы вместе, потому что так предназначено самой природой.
Розали хотела возразить, объяснить ему, что для нее это всего лишь физический контакт, опыт сексуальных отношений и что она не намерена превращать это во что-либо большее, но в этот момент Адам привлек ее к себе и прижал к своему обнаженному телу. Вот оно, со страхом и восторгом подумала Розали.
— Доверься мне, — хрипло прошептал Адам и приник к ее губам в агрессивном, требовательном поцелуе. Слова были больше не нужны. Адам легко приподнял ее так, что ее груди оказались прямо перед его губами, и он поцеловал их — сначала одну, затем другую, лаская языком, покусывая и посасывая соски, отчего тело Розали выгибалось дугой в пронзительном наслаждении. В ней пробудились все так долго дремавшие женские инстинкты, наполняя все ее существо радостью бытия.
Адам уложил ее на мягкую траву и стал покрывать поцелуями живот, как будто почувствовав, как в ней начинает пробуждаться женщина, и готовя к тому, что очень скоро он наполнит ее своей жизненной силой. Его руки нежно и неутомимо ласкали ее бедра и холмик между ними, а затем раскрыли, словно лепестки, девственные складки и стали ласкать самое средоточие ее женственности.
Розали потеряла контроль над собой, чутко откликаясь на эти искусные ласки в ожидании самого главного, и поначалу была удивлена, когда вместо того, чтобы войти в нее, Адам передвинулся чуть ниже и приник губами к ее увлажнившемуся лону, безошибочно найдя самый чувствительный бугорок, а потом забылась от острого и едва переносимого наслаждения.
Ее тело, больше ей не подвластное, извивалось и выгибалось в инстинктивном поиске выхода накопившегося возбуждения. Но Адам должен был удостовериться, что она полностью открыта и готова принять его, и только тогда он уверенно, но очень осторожно начал входить в нее, пока не наткнулся на преграду.
Несмотря на короткий миг вновь вспыхнувшей паники, Розали даже представить себе не могла, что он может остановиться. Если должно быть больно, она готова к боли. Сжав руками его ягодицы, она выкрикнула:
— Сделай это! Ну же, сделай!
Адам уже тоже заступил за черту, из-за которой нет возврата, поэтому резким толчком разорвал тонкий барьер и стал медленно погружаться все глубже и глубже в жаркие и тесные недра. Розали успела подумать, что любая боль стоила того ощущения наполненности, которое она испытала в этот миг.
Они идеально подходили друг другу — опыт и нежность Адама позволили ей почувствовать это. Дав ей время привыкнуть к ощущению его глубоко внутри себя, Адам стал двигаться — сначала медленно, затем ускоряя ритм, уверенно ведя ее за собой по темным неизведанным тропам чувственного наслаждения все выше в гору, пока она не достигла пугающей вершины, на которой весь ее мир взорвался и разлетелся на миллион осколков, подарив небывалое ощущение единения с другим человеком…
Потрясенная этими совершенно новыми для нее ощущениями, Розали на миг подумала о новой жизни, которая могла бы зародиться в этот прекрасный миг, будь сейчас подходящее время… Никогда раньше подобные мысли не приходили ей в голову!
Завершенность, гармония — именно такими словами могла бы она описать сейчас свое мироощущение. Только сейчас она поняла, что имела в виду Рибел, говоря о том, что значит быть женщиной… Женщиной в объятиях мужчины, способного подарить ей эти ощущения…
Ей никогда не забыть ни этот миг превращения в женщину, ни мужчину, подарившего ей это счастье.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Адам не хотел ни о чем думать. Он хотел только обнимать Розали, чувствовать ее — вдыхать теплый мускусный аромат ее тела, ощущать шелковистую гладкость кожи, видеть, как поднимается и опускается ее грудь, прижатая к его груди, слышать ее легкое, постепенно успокаивающееся дыхание.
Но от мыслей некуда было деться. Почему именно ему она доверила свою невинность? Что это вообще значит для нее? Решила ли она, что просто время пришло, а он показался ей подходящей кандидатурой — опытный мужчина, которому не нужны никакие узы?
То, что Розали говорила, ее поведение — все свидетельствовало о том, что она рассчитывает на короткую, ни к чему не обязывающую связь. Или это просто защитная тактика, чтобы ее не обидели и не причинили боли? Может быть, она боится собственных чувств? Боится помимо воли привязаться к нему? Но разве она не понимает, что некоторые чувства слишком сильны, чтобы можно было дать им логическое объяснение и взять их под контроль трезвого рассудка? Интересно, что она чувствует сейчас? В ее первый раз?
Господи, а ведь он даже не спросил…
— Розали, ты в порядке? — заботливо спросил он, надеясь, что неизбежная боль не была слишком сильной. Да, она сама настаивала, даже подталкивала его, но что ею двигало — желание или просто решимость пройти этот путь до конца? Перевесило ли удовольствие боль или наоборот? В том, что она испытала оргазм, Адам не сомневался, но все-таки… Вопросы, вопросы…
Исполненный решимости получить ответы хотя бы на некоторые из них, Адам посмотрел в лицо Розали.
— Почему ты не сказала мне, что для тебя это впервые?
Она вздохнула и покачала головой, отрицая то ли сам этот факт, то ли его значимость.
— Розали? — Адам нежно погладил ее по щеке. — Я ведь не дурак и не юнец.
Она глубоко вздохнула и как бы нехотя признала:
— Я просто не хотела, чтобы это как-то повлияло на… на то, что случилось. Я хотела, чтобы ты вел себя со мной так же, как ведешь себя с любой другой своей женщиной.
— Ты не любая.
Губы Розали искривила насмешливая улыбка.
— Как говорится, ночью все кошки серы.
— Только для тех, кто не разбирается в… кошках.
— Но ведь, по сути, всегда происходит одно и то же, разве нет?
— Нет. С разными людьми все по-разному. Во многом это зависит от того, что ты чувствуешь к каждому человеку, к женщине. Ведь почему-то ты выбрала меня, а не кого-то другого для столь важного дела.
Рибел сказала… — слова давались ей с трудом, — Рибел сказала, что с тобой я буду в безопасности.
— В безопасности? — Ответ был настолько неожиданным, что Адам на миг растерялся, но каким-то шестым чувством понял, что в этом слове таится разгадка поведения Розали. Он решил, что обязательно подумает об этом, как и о том, что Розали обсуждала свое решение с сестрой, но потом… — Я не сделал тебе больно, Розали? — мягко спросил он, чувствуя бесконечную нежность к женщине в его объятиях.
