будто на нем была надета маска. — Если ты еще не распаковала вещи, советую не делать этого до утреннего разговора. Кстати, Мария сейчас принесет тебе ужин.
— Я… Что? Я с удовольствием поужинаю, — быстро произнесла она.
— До завтра, — повторил он и вышел.
Она подождала Марию, но та все не шла, и Роксана решила спуститься вниз и поужинать на кухне. Джино об этом не узнает.
Может быть, у Марии есть какие-нибудь секретные сведения по поводу личной жизни босса?
Спустившись по черной лестнице, Роксана обнаружила местоположение кухни по дивному аромату.
Пожилая женщина уже ставила на поднос тарелку со спагетти и политой маслом спаржей, в корзиночке рядом лежали две булочки.
— Привет, Мария, — быстро сказала Роксана. — Не нужно нести поднос, я здесь.
— Вы не будете ужинать с синьором Ди Бартоли и мисс Пией? — Мария указала руками на столовую, из которой доносились едва слышимые голоса.
— Нет. Я поем здесь, если вы не против. Пожалуйста.
— Здесь?!
— Я не хочу никого беспокоить, Мария. Я устала, как и вы, и нет смысла нести этот поднос вверх по лестнице.
— Как скажете, мисс Мэдисон, — Мария опустила руки. — Вы — гость, поэтому ужинайте, где хотите.
Значит, Джино еще ничего не сказал Марии.
— Вы же поедите со мной? — Роксана увидела вторую тарелку со спагетти на скамье рядом со старомодным металлическим дуршлагом и тяжелым горшком с мясным соусом, от которого исходит густой аромат вина и приправ.
— Я могу подождать, — улыбнулась Мария. — Ужинайте первой.
— Пожалуйста! — попросила Роксана снова. — Терпеть не могу есть одной. Мы можем поговорить, и я попрактикуюсь в итальянском языке. Что вы положили в этот соус? Пахнет божественно. Это семейный рецепт?
Ура! Одного взгляда на лицо Марии было достаточно, чтобы понять — Роксана нашла путь к сердцу пожилой женщины. Слушая рассказ о свежем шалфее и орегано, которые уже выросли в саду, она наблюдала, как Мария накладывает спагетти себе на тарелку, добавляет булочек в корзинку и ставит на стол спаржу.
В разговор Пии и Джино, доносившийся из столовой, примешалось резкое звяканье вилки о тарелку, звук отодвигаемого и падающего стула, затем звуки детских шагов.
Пия появилась на пороге кухни с выражением лица, предвещающим бурю. Она молча забралась на стул и схватила булочку из корзинки. Едва она успела откусить кусок, как на пороге появился ее отец, и представители семьи Ди Бартоли свирепо уставились друг на друга. Мария и Роксана тихо отложили вилки и стали ждать.
Джино посмотрел на окна, в которых виднелось вечернее небо, на тарелки с поднимающимся над ними паром, на расположившихся за столом женщин, на грязную посуду в огромной раковине.
Кухня была роскошной. С потолка свисали косы лука и чеснока, оставшиеся с прошлого урожая, а также пучки засушенных трав. В трех старинных кухонных шкафах стояли огромные керамические блюда с помидорами и перцем. В одном конце располагалась невероятных размеров чугунная плита, которой, скорее всего, часто не пользовались, только для обогрева помещения в холодные дни или для приготовления домашнего хлеба и пиццы.
Вымощенный плиткой пол был неровным, оттого под две ножки стола подкладывали кусочки картона. Рядом с Роксаной на столешнице виднелось пятно — кто-то однажды поставил на стол раскаленную кастрюлю. Может, это было вчера, может сто лет назад…
По меньшей мере два столетия слуги и члены семьи Ди Бартоли делились здесь сплетнями, прокрадывались сюда за угощением между приемами пищи, прятались здесь в одиночестве или парами, чтобы поплакать или поцеловаться. В недавно отреставрированной столовой не было такой атмосферы тепла и уюта.
Девочка снова откусила булочку, не сводя глаз с отца. В них не было неповиновения, только ожидание приговора за ее поведение. Роксане показалось, что дочь и отец сейчас испытывают друг друга. Она не смогла удержаться и посмотрела на Джино таким же настороженным взглядом неповиновения, как и Пия.
— Хорошо, — наконец сказал Джино. — Мы все поужинаем сегодня на кухне.
Мария сразу вскочила и направилась к двери, а за ней поднялась и Роксана.
— Садись, Джино, я помогу Марии все принести.
Пия также вызвалась помочь, да и Джино не захотел оставаться за столом в одиночестве, так что через пару минут все было принесено в кухню и беспорядочно разложено на столе.
— Принеси сыр, Мария, тогда никому не придется вставать из-за стола снова, — проговорил Джино, и на столе появились круг сыра, разделочная доска и нож.
Было намного приятнее ужинать на кухне, а не в обстановке роскошной, но холодной столовой. Роксана только пригубила красного вина, предложенного ей Джино.
Пия закончила еду первой и, усевшись на полу, принялась переплетать головки чеснока с длинными высохшими побегами, которые дала ей Мария. Взрослые тем временем ели хлеб и сыр, потом пили кофе с шоколадом.
У Пии никак не заплеталась чесночная коса, и тогда Роксана, забыв о величавости, об отсутствии которой у нее всегда твердил бывший муж, опустилась на колени рядом с девочкой.
— Это — узор, Пия, видишь? — сказала она. — С этой стороны в середину, с другой стороны в середину. Произнеси это, как песенку, и никогда не забудешь.
Девочка терпеливо, внимательно и медленно повторила за Роксаной все нужные движения. Она обладала отличной двигательной памятью для своего возраста, очень быстро училась, а когда ошибалась, Роксана помогала ей.
Мария и Джино разговаривали о домашних делах, но Роксана не заметила, когда они замолчали, а Мария, следя за Пией, сказала ей по-итальянски:
— Длины достаточно, Пия. Не добавляй больше головок, дорогая. Заканчивай косичку.
— У тебя хорошо получилось, Пия, — проговорил Джино, почему-то смотря не на дочь, а на Роксану.
Мария убрала почти всю посуду со стола, закрепила косичку из чеснока, сделанную Пией, и повесила ее рядом с остальными.
Пия захлопала в ладоши.
— Посмотри, что я сделала, папочка!
— Отлично, Пия. Молодец, дорогая!
— Пия, пойдем наверх принимать ванну, — сказала Мария, и девочка, взяв экономку за руку, отправилась вместе с ней без малейшего протеста.
Роксана поднялась на ноги, затем присела на стул и принялась допивать кофе, стараясь не смотреть на Джино.
— Из тебя получился бы хороший учитель, — проговорил он, наливая себе кофе и отрезая ломоть сыра.
— Из меня? — удивилась Роксана. — У меня нет терпения.
— Ты не задумывалась над этим, — он отпил кофе.
— Поверь мне, задумывалась! У меня диплом учителя музыки. Это на случай, если не сложится моя карьера певицы, но…
— Так ты этим занимаешься? — Он едва не улыбнулся. — Ты певица?
— Я официантка, которая хочет стать певицей, но, вероятно, никогда не станет, — резко поправила его Роксана.
Подняв подбородок, она почувствовала, как сильнее запылали ее щеки. Она так много лгала Джино за
